Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
— Знаешь, когда я спросил Ане, что ее побудило заказать эту голову и откуда она взяла исходную фотографию, она стала очень немногословна и ничего толком не захотела сообщить.
— Ты думаешь о том же, о чем и я?
— Я не верю в паранормальные явления, ты же знаешь.
— Не строй из себя рационалиста и картезианца. Признай, во всяком случае, что есть предметы, которые приносят несчастье. И если ты утверждаешь, что это инструмент Жинетт Невё, то как-никак, а приходится прийти к выводу, что это необычная скрипка.
— Я отказываюсь это признавать.
— Арсен, этой Страдивари до сих пор владели две известные личности: Невё и Ларрасабаль. Обе женщины, и обе погибли насильственной смертью. Это не может быть случайным совпадением.
— Одна из смертей — результат несчастного случая, какая тут связь?
— А кто тебе сказал, что крушение самолета на Азорских островах было несчастным случаем?
— К чему ты клонишь? Я начинаю нервничать.
Люпо почувствовал, что его бьет дрожь. Но не потому, что разговор наводил на него страх, а потому что температура в комнате за последние полчаса понизилась на три-четыре градуса. Он глотнул арманьяка, чтобы согреться, и сказал:
— Я должен попрощаться с тобой, в мастерской становится жутко холодно.
— Погоди. Ты знаешь, что некоторые специалисты утверждают, будто Азорские острова входят в Бермудский треугольник?
— Я не люблю такого рода суеверий и предупреждаю тебя, что кладу трубку.
— Ты, конечно, можешь отмахнуться от меня, но сначала выслушай, что я хочу сказать. Я не болен и не сошел с ума. Я никогда не верил ни в оккультизм, ни в черную магию. Тем не менее я признаю, что существуют явления, которые нельзя объяснить с научной, рациональной точки зрения: такие, скажем, как проклятие, тяготеющее над семейством Кеннеди, или странные несчастные случаи, происходившие во время и после съемок фильма «Изгоняющий дьявола». На этой скрипке лежит проклятие, Арсен. Поверь мне.
9
Мадрид, час спустя
Местом, выбранным Эленой Кальдерон, чтобы подкрепиться перед возвращением домой после злополучного концерта, оказалось кафе «Интермеццо», находившееся рядом с Национальным концертным залом и предлагавшее отличные закуски по сходной цене. Георгий заказал только пиво и через пять минут ушел, успев поучаствовать в забавном инциденте с собакой, которую хозяйка оставила дожидаться на улице, потому что в это кафе нельзя было приходить с животными. Как будто речь шла о плохо припаркованном автомобиле, русский громко спросил, чья это собака, и, когда выяснилось, кто хозяйка, попросил ее увести животное, привязанное поводком к круглой ручке двери.
— Терпеть не может собак, у него настоящая фобия, — объясняла Элена инспектору, в то время как атмосфера в кафе накалялась из-за того, что хозяйка никак не хотела отвязывать собаку. Русскому в конце концов удалось настоять на своем, но только после того, как остальные посетители убедили женщину, что это единственный способ отделаться от этого зануды.
В тот краткий промежуток времени, который Пердомо провел на месте преступления, у него создалось впечатление, что отношения между штатным дирижером оркестра Жоаном Льедо и Эленой Кальдерон натянутые. Они почти не смотрели друг на друга, а если обменивались репликами, то односложными. Пердомо пришло в голову, что в свое время их связывали романтические отношения и что все это плохо кончилось. Делая заказ за стойкой бара, инспектор решил прояснить этот вопрос. Но прежде он дал несколько монет Грегорио, чтобы тот сыграл в пинбол, предоставив им возможность разговаривать свободно.
— Как давно сеньор Льедо возглавляет оркестр?
— Около трех лет. Я пришла вскоре после него.
— Я не понимаю одного. Если Национальным оркестром руководит Льедо, то для чего нужен Агостини?
— Льедо — штатный дирижер и художественный руководитель оркестра, но Архона предпочитает устраивать концерты «Испамусики» с приглашенным дирижером.
— И у Льедо нет права вето?
— Теоретически есть, потому что он художественный руководитель. Но у нас, музыкантов оркестра, достаточно возможностей, чтобы сказать свое слово, да и как тут спорить, когда речь идет о двух таких мегазвездах, как Ларрасабаль и Агостини.
— Какие отношения были у Льедо с убитой?
— Говорят, он мечтал с ней выступить. Но этому уже никогда не бывать.
— Он считается хорошим дирижером?
Элена Кальдерон несколько секунд помолчала, но затем стала отвечать по делу, без всяких уверток:
— Я уже несколько месяцев веду с ним тяжбу по трудовым вопросам и не могу быть беспристрастной, оценивая его как дирижера. Я знаю, что он записывает диски — честно говоря, среднего качества, — что его довольно часто зовут как приглашенного дирижера. Я бы сказала, что в техническом отношении он довольно компетентен, но ему недостает гибкости и воображения, совершенно необходимого для истинного музыканта.
— Воображения? Как можно применить воображение к музыке?
— Любое музыкальное произведение содержит в себе некую историю. Если, когда играешь, помнишь об этой истории, это скажется на манере игры. А для Льедо, напротив, ноты это только ноты. И хотя на подиуме он выглядит весьма импозантно, в его манере дирижировать ощущается какая-то скованность, да и вялость, пожалуй.
— Можно спросить, при каких обстоятельствах у вас возник трудовой конфликт с Льедо? — продолжал Пердомо, раздумывая, не перейти ли на «ты» с этой привлекательной тромбонисткой.
— Конечно можно. Не знаю, известно ли вам, что получить место в оркестре возможно, только пройдя прослушивание. Конечно, анкета тоже учитывается, и нужно выдержать вступительные испытания, но самое важное — это покорить конкурсную комиссию, которая тебя оценивает.
— И вам не удалось покорить сеньора Льедо? — спросил Пердомо, готовясь откусить изрядную часть своего сэндвича.
— Когда стало известно о вакансии, нас, тромбонистов, явилось пятнадцать человек. Я была единственной женщиной. Уже много лет, чтобы избежать дискриминации по половому признаку, прослушивание проводится за занавесом, и все претенденты идут под мужской фамилией. Вот и я проходила испытание как сеньор Кальдерон.
— И вы должны были выступить в мужской одежде?
Элена улыбнулась при мысли о такой возможности и на несколько секунд, казалось, потеряла нить разговора. Потом сказала:
— Только этого мне не хватало — играть с наклеенной бородой.
— Вы волновались?
— Я никогда не волнуюсь, — объявила она очень уверенно. — Не думайте, я вовсе не хвастаюсь, а рассказываю все как есть. Многие из моих коллег в оркестре вынуждены принимать успокоительное, чтобы не нервничать во время соло. Я с малых лет обладаю редкой способностью сохранять хладнокровие в моменты наибольшего напряжения и потому могу наслаждаться во время концертов.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
