за пределы провинции, после чего следы его потерялись. Впрочем, самой демократии Ига тоже скоро пришел конец. Могущественный полководец Ода Нобунага не любил проявлений народного волеизъявления, особенно подкрепленного вооруженной силой, и, пройдясь по провинции огнем и мечом, положил конец «республике ниндзя».
Много лет спустя события, связанные с именем Никки Дандзё, получили неожиданное переосмысление и воплощение в художественном ключе. В 1777 году на сцене театра Кёгэн появилась пьеса под затейливым названием «Драгоценные благовония и осенние цветы Сэндай», или просто «Сэндай хаги», не имеющая, однако, никакого отношения к любованию красотами природы. Постановка, перенесенная чуть позже и на сцену кабуки, относится к популярному в Японии (да и во всем мире) жанру пьес о вероломстве, предательствах и иного рода распрях, постоянно сопровождающих жизнь знатных семейств. Главная героиня пьесы — кормилица Масаока, приставленная к юному наследнику даймё соседней с Ига провинции Исэ, постоянно опасается убийства своего воспитанника. Она вынуждена следить за каждым его шагом, лично готовит ему еду и старается не допустить, чтобы в руки ребенка попало хоть что-то, не прошедшее ее проверки. Однажды она получает от синоби по имени Сакаэ Годзэн сладости для мальчика, но не решается сразу передать их ему. Она не верит Сакаэ и предлагает попробовать лакомство… своему единственному сыну. Контролировавшие операцию синоби поняли: Масаока подозревает, что сладости отравлены. Они убивают ее сына до того, как станет ясно, что причиной смерти могло стать отравление. Кровь одного преступления смывает следы другого. Ребенок погибает, но Масаока ведет себя совсем не как мать, убитая горем, и Сакаэ Годзэн совершает роковую ошибку. Он решает, что она в какой-то момент подменила детей и на самом деле погиб не ее родной сын, а воспитанник. Запутавшись, ниндзя решает открыться женщине и показывает ей свиток с текстом клятвы бороться против юного наследника, скрепленной кровью и подписями заговорщиков. Одним из первых имен там значится «наш» Никки Дандзё.
В конце концов заговорщики понимают, что несчастная мать ввела их в заблуждение ценой жизни собственного ребенка и теперь уже их жизни в ее руках. Свиток необходимо вернуть или уничтожить, и его похищает крыса. В самый последний момент самурай Арадзиси Отоконодзё (Отоконосукэ) пытается раздавить ее ногой, наступает ей на хвост, бьет по голове своим веером с железной рукоятью, но все тщетно. Мерзкой твари удается сбежать (в спектакле ее играет актер, одетый в совершенно детсадовский, по нашим представлениям, костюм мышки), и тут все видят, что крыса и есть сам Никки Дандзё, мастерски владеющий искусством магии и перевоплощения.
В сюжете «Сэндай хаги» сплелись и представления об истинной самурайской морали, покоящейся на фундаменте японского неоконфуцианства, когда долг перед господином ставится неизмеримо выше материнской любви, и подлинные события полной коварства истории Японии, и даже представления о сверхъестественном могуществе синоби, основанные на простых тактических приемах реальных ниндзя. Известно, например, что для того, чтобы внести суматоху, напугать противника при поспешном бегстве, японские разведчики использовали змей, которых бросали в комнаты (желательно в женские покои) или просто в лицо преследующим, разъяренных и специально надрессированных обезьян, и… крыс, которые были способны вызвать такую панику на женской половине дома, что его хозяину приходилось думать не о погоне, а о том, что такое страшное могло приключиться с его женой, наложницами, дочерьми. Специалисты указывают и на возможность использования синоби элементарных спецэффектов. Например, рядом с заранее припасенным и брошенным при бегстве животным — жабой или крысой — поджигался магний, дававший мощную вспышку. В проекции на белой стене отображалось не маленькое земноводное или грызун, а чудовищный монстр. И без того верившие в магические силы ниндзя, преследователи не сомневались, что те таким образом превращаются в этих самых жаб и крыс, и не торопились вступать в спор с силами зла. Так что ассоциация реального Никки Дандзё с крысой-оборотнем для японцев XVII–XIX веков имела вполне устойчивые основания и отнюдь не выглядела сказкой.
К тому же, когда Никки обращался в человеческую плоть, на лбу у него становилась видна кровоточащая рана, нанесенная веером Арадзиси (многие художники изображали ее на гравюрах, хорошо заметна она и на нашем экземпляре), а сам ниндзя облачен в одежды серых, мышиных тонов, что не только ассоциируется с цветом крысиной шерсти, но и в представлениях тех лет олицетворяло отрицательное, темное начало. Парик, который носит актер, играющий Никки, напоминает своей формой крысиную голову (вытянутое, аристократическое лицо Итикава Дандзюро IX как нельзя лучше подходило для исполнения этой роли), и одновременно является визуальным символом злодея при изображении характерных ролей в кабуки.
Наконец, на гравюре хорошо видна, как сказали бы сегодня, «пальцовка» ниндзя. Это мудра — особый способ сплетения пальцев, пришедший в Японию из Индии через Китай и служащий, согласно поверьям, действенным способом освобождения и управления внутренней энергией человека и энергией, его окружающей. Буддийские мудры или, в случае с ниндзя, кэцуин, после долгих изнурительных тренировок и при их правильном исполнении и в сочетании с телесными (например, дыхательными) и магическими (чтением заклинаний) практиками могут активизировать энергию, протекающую через тело человека и наиболее доступную для управления именно в пальцах. Японцы верили, что каждому из пальцев соответствует одна из первостихий. Мизинцу — земля, безымянному — вода, среднему — огонь, указательному — воздух и большому — пустота. Замыкая соответствующие энергетические потоки и читая тайные заклинания, синоби, как говорили, был вполне способен стать невидимым, мог летать или, при необходимости, превращаться в животное и обратно. Тем более что помимо стихий определенные мудры воплощали еще и космическую силу символов китайского астрологического цикла, в том числе, конечно, знака Крысы. Стоит ли говорить, что в спектакле Никки Дандзё, обращаясь в человека, держит в зубах заветный свиток, строит перед собой магическую решетку из пальцев под названием «кудзиин». А на гравюрах синоби изображается с мордой грызуна, символизирующей к тому же (вот совпадение!) тайные перемещения, скрытность и неожиданную атаку…
Самый простой экспонат
Но если бы пришлось подбирать самый простой экспонат для зала «Ниндзя» нашего музея, им стала бы не гравюра, не инструмент ниндзя, не средневековый трактат и даже не какое-нибудь замысловатое оружие вроде спрятанного в ятатэ кремневого пистолета. Им бы стала бутылка сакэ.
Согласно «Священным записям о деяниях древности», созданным в царстве Ямато в начале VIII века, Буйный бог ветра из местного синтоистского пантеона по имени Сусаноо-но Микото как-то повстречал на своем пути рыдающих старика со старухой и девушку. Причина скорби оказалась банальна для тех легендарных времен: раз в год появлявшийся в окрестностях восьмихвостый и восьмиголовый змей сжирал по случаю своего прибытия по одной
