локоть.
- Роман, не пытайтесь меня обмануть! – неотвязный шеф мерной трусцой следовал за Романом, - Вам не удастся присвоить себе всю честь открытия! Это стихотворение, оно не ваше! Вы всего лишь знаете, где его искать!
- Знает? О, как мило! Говорил я тебе, Янка, весьма многообещающий юноша!
- Авжеж, прыткий!
Роман не слышал ни шагов, ни движения, будто сама окрестная тьма выпустила Рико и его пепельноволосую спутницу прямо на плиты площади. Они просто вдруг очутились у Романа за плечом, оба в наглухо застегнутых темных куртках и с тяжелыми рюкзаками на плечах, и бесшумно зашагали рядом.
Роман встал как вкопанный. Он и сам не знал, чего в его душе было больше – обреченности или облегчения. Ну вот, все и закончилось. Мафия, спецслужбы или просто маньяки-пушкинисты, сейчас они сделают с ним то же, что и с предыдущими жертвами. Но с другой стороны – мгновение боли, и все! Павла ему не находить, Танечке в заплаканные глаза не смотреть. И шефа, шефа тоже больше никогда не видеть! Но пока еще шеф был рядом:
- Кто это такие, Роман? Ваши друзья?
- Знакомцы, - пепельноволосая Янка зло усмехнулась, а Роман неожиданно для себя усмехнулся ей в ответ, подумав, что в обтягивающих черных брючках она выглядит даже эффектнее, чем в облике элегантной дамы.
- Попросите их оставить нас, - раздраженно потребовал шеф, - Мы заняты, мы работаем.
- Изволите ли видеть, сударь, мы тоже работаем, - грассируя сильнее, чем обычно, процедил Рико. Видно было, что шеф не нравится ему также сильно, как он – шефу.
Во второй раз за последние десять минут шеф готов был взорваться, и сдержался. Не добился бы он ни профессорства, ни должности завкафедрой, если бы нутром не чуял, с кем можно давать волю темпераменту, а с кем не следует. От Рико же исходила такая спокойная, безусловная уверенность, что хамить ему поостерегся бы и более отважный человек.
- Да поймите же, речь идет о культурных ценностях, интересных только профессионалу! – шеф изрядно волновался, неожиданные, и похоже, весьма опасные конкуренты начали пугать его.
- Вы ошибаетесь, милейший, - обронил Рико, - Речь идет об опасности. Справиться с которой способны только профессионалы. А вы что стали, юноша? Извольте продолжать движение!
- Куда? – изумился Роман. Им что, для расплющивания жертвы площади мало или они случайных свидетелей опасаются? Так, может, они тогда и шефа придавят? То-то удача для следующих поколений аспирантов!
- А вот куда двигались, туда и продолжайте, - склочно потребовал Рико.
- Шагай соби, хлопче, а мы компанию составим, - добавила Янка.
- Что за крайняя невоспитанность! Да поймите же, мы не нуждаемся в вашей компании! – кипятился шеф.
- Замолчите, вы! – с досадой прикрикнул Роман. Голые ветви деревьев пропускали неверный свет далеких фонарей, но в простирающейся перед ним аллее было темно, словно там жил собственный, только ей присущий мрак. Роман с тоской глянул влево, на открытое пространство мемориального кладбища, потом так же тоскливо покосился вправо, где сквозь сплетение ветвей виднелась старая военная техника на открытой площадке перед диорамой «Битвы за Днепр». Но обманывать себя не имело смысла, он слишком давно и хорошо знал Павла. Тот всегда, принципиально ходил короткой дорогой, срезая все возможные углы. Наверняка вместо освещенного обходного пути он выбрал короткую темную аллею. Роман вздохнул и медленно ступил под сень ветвей.
Он шел, настороженно оглядываясь по сторонам, но все равно, чуть было не прошел мимо. Темная груда на краю аллеи была почти не различима. В руках Рико вспыхнул мощный фонарь, усач молча склонил голову и перекрестился – двоеперстным католическим крестом.
Павел лежал на спине и лицо его было искажено гримасой ужаса. Окрашенные кровью зубы жутко белели между мучительно раскрытых губ. Присохшая кровавя струйка тянулась из угла рта за ворот куртки.
Роман присел на корточки рядом с телом и преодолевая страх и отвращение, потянул молнию на куртке Павла.
- Что вы делаете? – возмущенно взвизгнул шеф, - Как вы можете?
- Оставьте его, - коротко буркнул Рико, и передвинул фонарь так, чтобы Роману было лучше видно.
Под курткой у Павла действительно оказался темный вечерний пиджак и сорочка с галстуком. Бедняга, он очень хотел произвести впечатление на покупателя. Кончиками пальцев Роман развел в стороны полы пиджака и намертво прикусив губу, потянулся к пуговицам рубашки.
- Та не мучай сэбэ так, - Янка присела рядом, и со сноровкой старого патологоанатома принялась расстегивать пуговицы. Кончик ее толстой пепельной косы скользил по груди мертвеца. – Ну той що, довольный? – она распахнула на Павле рубашку.
Роман смотрел и понимал: то, что лежало перед ним, уже не было человеческим телом. Это был мешок беспощадно переломанных костей. Поперек груди, словно перевязывая этот мешок, проступала темно-бордовая полоса.
- Будто передавили чем-то, - заметил шеф. От его возмущения не осталось и следа, даже очки поблескивали любопытно.
Роман бешено глядел на Рико:
- У него жена осталась. Она весь вечер вокруг дома бродит, все надеется его найти. Пьяного, избитого, какого угодно, лишь бы живого! Ей шаги мерещатся…
- Тяжелые, гулкие? – быстро спросил Рико. – Ну отвечайте же – жена покойного слышала тяжелые гулкие шаги? Она сможет определить, с какой примерно скоростью они перемещались?
- Вы с ума сошли! – Роман уже орал, - У вас совесть есть?
Рико успокаивающим жестом коснулся плеча Романа:
- Поверьте, молодой человек, самое страшное из проклятий – приходить вот так, слишком поздно! Но если мы не разберемся, будут еще жертвы…
- Прекратите морочить мне голову, - теперь Роман уже не кричал, он ненавидяще шипел, - Вы убиваете людей ради клочка бумажки…
- Как вы смеете! – крикнули все трое: Янка, Рико и шеф. Только повод для возмущения у них был разный.
- Как вы смеете называть пушкинский автограф клочком бумажки? – вопил шеф, - Я начинаю подозревать, что вы не столь уж профессиональны, Роман!
Но Роман не обращал внимания на шефа. Он смотрел лишь на высокомерно вздернутый подбородок Рико:
- Вы меня с кем-то путаете, юноша. Давленные сливы, давленная картошка, давленные люди одинаково не в моем вкусе.
Роман перевел взгляд на багровую полосу на теле Павла. И вдруг все, что он видел, слышал и узнал за последние два дня сложилось в единую картину – абсолютно логичную, абсолютно невероятную.
- Его не передавили, - прошептал Роман, - Его обняли! Шаги, растрескавшиеся ступени, и теперь – это! Проспер Мериме!
- Какой еще Проспер Мериме? – брюзгливо спросил шеф.
- Бог мой, да рассказ Мериме! Ну помните, где парень надел кольцо на палец статуи Венеры, а ночью она
