до берега и после мучительного странствия по суше и озеру Меларен прибыли в Бирку к осени 830 г.
Миссия оказалась успешной. Конунг Бьёрн Курганный (Haugensis, Bjorn vid Haugen) сам, правда, крещения не принял, но разрешил построить в городе церковь, а «префект» Бирки Хергейр (Herigar) стал ревностным христианином. Проведя у шведов полгода, бенедиктинцы вернулись с адресованными императору «письменами, начертанными по тамошнему обычаю рукой самого короля» (вероятно, с руническим «ставом», палочкой с текстом, вырезанным по дереву рукой конунга свеев). Обнадеженный видимым успехом проповеди, Людовик добился в 834 г. рукоположения Ансгара в архиепископы Гамбурга (Hammaburg) провинции Нордальбингия; новый архиепископат основывался для продвижения христианства в земли за Эльбой (Губанов, Музбахова, 1997), и Ансгар получил права папского легата «во всех окрестных племенах шведов, датчан и даже славян и других народов, живущих в северных областях» (Vita Anskarii, 13). Однако последующие события резко разрушили эти надежды, и в свете судьбы самого Ансгара, его современников, города Гамбурга и всей северной части христианской Европы, под взлетом новой волны экспансии викингов следует сделать вывод скорее о конечном «коллапсе миссии» (Wood, 1987: 36–42).
2.3. Викинги, свионы, «росы» («ал-маджус»)
Второй этап (833–863) экспансии скандинавов на Западе отмечен возрастанием активности викингов в зонах RII и RIII. Частота нападений для RI = 0,4, для RII = 0,4, для RIII = 0,13. В практике норманнских дружин получили распространение два новшества: «страндхугг» (strandhugg, подобный древнерусскому «зажитью») – захват скота и другого продовольствия непосредственно в округе военных действий и создание промежуточных баз на прибрежных островах, в устье Сены и Луары (длительное время в 850-х гг. такой базой был занятый викингами Гент), в Ирландии их опорным пунктом с 841 г. стал Дублин.
Дружины викингов в это время уже способны к автономным действиям и могут подолгу находиться вдали от родины, они укрепляются организационно. Вероятно, численность участников иногда достигала 77 тыс. человек, то есть в это время экспансия как будто, увлекла за море практически весь боеспособный контингент Скандинавских стран. Во главе дружин, представляющих собой довольно крупные объединения в 100–150 кораблей (до 6–10 тыс. воинов), стоят хорошо известные современникам вожди: Рагнар Лодброг (и его легендарные сыновья), Бьёрн Ернсида (Ferrae costa, Железнобокий), Хастейн, Торкель, Готфрид, Веланд, Рерик Ютландский. Некоторые из них становятся конунгами захваченных владений (Олав Хвита, Сигтрюг, Ивар – в Ирландии), другие – вассалами христианских королей (Хастейн – граф Шартрский). Эти случаи – исключение, они не меняют общего характера нарастающего военного натиска норманнских дружин.
Трижды за первые три года этого периода подряд был разграблен Дорестад, одновременно в 833–837 гг. викинги многократно посещали с набегами побережья Фрисландии, Голландии, Фландрии, Франции, Англии, Уэльса и Ирландии, проникали в Средиземное море, высаживались на берега Италии и Африки (Стриннгольм, 2003: 33–34). Империю Каролингов раздирали распри сыновей и внуков Карла Великого, а император Людовик Благочестивый проводил последние годы на уединенной вилле Ингуленгейм (Ингельгейм) на рейнском речном острове.
Сюда, в Ингельгейм, 18 мая 839 г. явились послы константинопольского императора Феофила II. «Бертинские анналы» франков, памятник, «пользующийся полным доверием у исследователей» (Ловмяньский, 1985: 174), засвидетельствовали важные подробности и особенности этого посольства.
«Teophilus Imperator CPlitanus misit cum eis (cum legatis ad Ludouicum Pium Imp.[2]*) quosdam, qui se, id est, gentem suam, Rhos vocari dicebant: quos rex illorum Chacanus vocabulo, ad se amicitiae, sicut asserebant, caussa direxerat (fine gubio secundo Borysthene nauibus), petens per memoratam epistolam, quatenus benignitate Imperatoris, redeundi facultatem atque auxilium per imperium suum totum habere possent: quoniam itinera, per quae ad eum CPlin venerant, inter barbaras et nimiae feritatis gentes immanissimas habuerant, quibus eos, ne forte periculum inciderent, redire noluit: quorum aduentus caussam Imperator (Ludouicus) diligentius inuestigans, comperit, eos gentis esse Sueonum, exploratores potius regni illius (CPlitani) nostrique, quam amicitiae petitores ratus, penes se eousque retinendos iudicauit, quoad veraciter inueniri possit, vtrum fideliter eo nec ne peruenerint: idque Theophilo per memoratos legatos suos adque epistolam intimare non distulit et quod eos illius amore libenter susceperit, as, si fideles inuenirentur et facultas absque illorum periculo in patriam remeandi daretur, cum auxilio remittendos: sin alias, vna cum missis nostris ad eius praesentiam dirigendos, vt, quid de talibus fieri deberet, ipse decernendo efficeret…» (Bayer, 1735: 280–281).
Современный перевод этого уникального для русской и европейской истории документа гласит:
«Феофил император Константинопольский послал с ними также неких (людей), которые говорили, что их, то есть их народ, зовут Рос, и которых, как они говорили, царь их по имени (точнее, именуемый. – Г. Л.) Хакан отправил к нему (Феофилу) ради дружбы. В помянутом письме (Феофил) просил, чтобы император милостиво дал им возможность воротиться (в свою страну) и охрану по всей своей империи, так как пути, какими они прибыли к нему в Константинополь, шли среди варваров, весьма бесчеловечных и диких племен, и он не желал бы, чтобы они, возвращаясь по ним, подвергались опасности. Тщательно расследовав причину их прибытия, император узнал, что они принадлежат к народности шведской; считая их скорее разведчиками по тому царству (Византии) и нашему, чем искателями дружбы, (Людовик) решил задержать их у себя, чтобы можно было достоверно выяснить, с добрыми ли намерениями они пришли туда или нет; и он поспешил сообщить Феофилу через помянутых послов и письмом также о том, что он их из любви к нему охотно принял, и если они окажутся людьми вполне благожелательными, а также представится возможность им безопасно вернуться на родину, то они будут туда отправлены с охраною, в противном же случае они с (особо) посланными будут отправлены к его особе (императору Феофилу), с тем чтобы он сам решил, что с таковыми надлежит делать» (Цит. по: Мавродин, 1970: 35; Материалы по истории, 1985: 265–266).
Первое в истории известие о народе «рос», правитель которых, титулуемый «хакан», направил своих послов в цивилизованную, христианскую Европу к византийскому, а затем и каролингскому императору в 838–839 гг., сравнивают прежде всего с летописным преданием о призвании варягов древнерусской «Повести временных лет», где на 23 года позже «бертинского посольства», под 862 г., сообщается о появлении Рюрика – основателя великокняжеской династии Киевской Руси. Г.-З. Байер в полной мере оценивал это обстоятельство, констатируя, что «задолго до Рюрика народ русский» (gentem Rossicam) имел правителя, титул которого (хакан), привлекая греческие и арабские источники, можно расценивать как равнозначный титулам «император, автократор (самодержец)» (Bayer, 1735: 281).
Рис. 6. Корабли викингов, покидающие побережье Скандинавии (по Б. Альмгрену).
Во главе дружин викингов, представляющих собой довольно крупные объединения в 100–150 кораблей (до 6–10 тыс. воинов), стоят хорошо известные современникам вожди.
Слева: реконструкция ладьи викингов, 1981 г.
Рассматривая известие «Бертинских анналов» и основываясь на
