в котором он ласкает мою киску. Я отстраняюсь, чтобы глотнуть воздуха, и поворачиваю его лицо, чтобы добраться до его шеи, ненадолго целуя его там. Как раз в тот момент, когда я собираюсь поставить ему засос, что-то привлекает мое внимание, и я делаю двойной дубль, щурясь в темноту на пару, срывающую друг с друга одежду всего в нескольких футах от нас.
— Атти, это…? — Я замолкаю, мои глаза расширяются, когда я понимаю, кто эта девушка. — Святое дерьмо.
— Что?
— Трист и Энди, — шепчу я, указывая подбородком в их сторону. — Смотри.
Он напрягается и поворачивает к ним голову, медленно натягивая футболку на мою грудь, как будто не хочет, чтобы они заметили какие-либо резкие движения и посмотрели сюда.
Я смотрю с отвисшей от удивления челюстью, как Тристан целует мою лучшую подругу до усрачки, сжимая ее задницу и обхватывая ее ноги вокруг своей талии. У нее есть парень, но меня шокирует даже не это. Энди ненавидит Тристана. Действительно ненавидит его.
Или, по крайней мере, я думала, что она это сделала.
— Что они делают? — Спрашивает Аттикус, звуча так же растерянно, как и я.
Я закрываю рот, а затем открываю его снова, совершенно не находя слов.
— Может быть, нам стоит пойти куда-нибудь еще, — предлагаю я еще через минуту, но ни один из нас не делает ни малейшего движения, чтобы уйти.
Наши взгляды прикованы к другой паре, когда Тристан разворачивает Энди и целует ее сзади в шею, теребя ее тугие светлые локоны, чтобы придать себе лучший ракурс.
Аттикус двигается внутри меня, медленно и долго, и звук вырывается прежде, чем я успеваю его остановить.
Черт.
Его рука не дает моим стонам вырваться наружу, и он опускается, чтобы прикрыть меня. — Никаких стонов, — предупреждает он мне на ухо. — Если ты позволишь ему услышать тебя, я остановлюсь.
Не они. Он.
Энди всхлипывает, и моя киска сжимается вокруг члена Аттикуса, мои щеки горят, когда я понимаю, что они оба смотрят прямо на нас. Теперь они стоят на коленях, он что-то говорит ей на ухо сзади и сжимает ее грудь через платье.
— Хочешь посмотреть? — Спрашивает меня Аттикус, наклоняя голову в сторону Энди. — Я думаю, ей это нравится.
Я не могу говорить, когда его рука плотно прижата к моему рту, но да, я тоже так думаю. Я вижу, как она возбуждена этим, ее грудь вздымается от резкого дыхания.
Приняв мое молчание за согласие, он переводит взгляд на Тристана и свирепо смотрит на него. — Отведи глаза.
Тристан мрачно усмехается и возвращается к поцелуям в шею Энди, задирая ее платье на задницу, в то время как другой рукой он расстегивает свои джинсы. Я могу определить момент, когда он входит в нее, потому что она вскрикивает и откидывает голову ему на плечо, поднимая руку, чтобы обхватить его сзади за шею.
Черт, они сексуально смотрятся вместе.
Раньше я никогда бы не представила себе этого, но теперь, когда я вижу это, я не могу отвести взгляд.
Кончики пальцев Аттикуса, вероятно, оставляют синяки на моей щеке, когда он втирает свой член в мою киску, все это время, не сводя с меня пристального взгляда. Я едва могу дышать, втягивая через ноздри ровно столько кислорода, чтобы оставаться в сознании. У меня от этого кружится голова, но мне это нравится. Мне нравится, какой он грубый и жестокий. Какой он собственник по отношению ко мне. Мой Аттикус.
Так, как это и должно быть.
В этот момент Энди вскрикивает, и я снова поворачиваю голову в ту сторону, видя, как Тристан щиплет ее обнаженный сосок и играет с ее клитором, когда он трахает ее сзади. Я чертыхаюсь и хватаю Аттикуса за задницу, потираясь о него, желая кончить в то же время, что и она.
— Грязная маленькая девчонка, — дразнит он. — Тебе нравится смотреть, как трахаются твои лучшие друзья?
Я бормочу «да» под его ладонью, и он сильнее прижимается к моим губам в знак предупреждения. Я провожу руками по его спине и провожу ногтями вниз в качестве возмездия, медленно, но глубоко. Это заставляет его стонать и трахать меня сильнее, именно так, как я и хотела.
Энди издает звук, как будто она кончает, и Аттикус убеждается, что я рядом с ней, мои руки и ноги сжимаются вокруг его тела, пока я дрожу под ним.
— Черт возьми, да. Выжми это из меня, детка, — тихо хрипит он, только для меня. — Я собираюсь наполнить тебя огромным количеством спермы. Всю ночь. Я буду трахать тебя каждый раз, когда мой член снова станет твердым.
Не в силах ответить на это, я просто лежу здесь и вздрагиваю от повторных толчков. Наши тела плотно прижимаются друг к другу, когда он изливает свою сперму в мою киску. Закончив, он, наконец, отпускает мой рот и ложится на левый бок, закрывая меня от взгляда Тристана. Я чувствую, как Аттикус двигается, но не уверена, что он делает. Я вдруг слишком устала, чтобы обращать на это внимание. Но потом я чувствую, как что-то холодное и твердое толкается в мою киску, и я снова в состоянии повышенной готовности.
— Что это?
— Тсс, — шепчет он. — Прекрати болтать и покажи мне свою дырочку.
Иисус Христос.
У него гребаная анальная пробка — наверное, та, что с моего комода, — подлый придурок.
Он бросает на меня удивленный взгляд, который говорит: «Чего ты ждешь?», и я делаю глубокий вдох, протягивая руку под ноги, чтобы раздвинуть для него свои ягодицы.
— Шире.
Я чувствую, как холодный воздух касается моей задницы, и это заставляет меня дрожать в предвкушении. Он еще несколько раз вводит серебряную пробку в мою киску и вынимает ее, покрывая ее своей спермой. Затем он опускает ее к моей заднице, поворачивая, чтобы подготовить меня. Как только я готова, он мягко толкает ее внутрь, и я задыхаюсь, немного извиваясь от этого ощущения. Прошло так много времени с тех пор, как у меня там что-то было. Я кончала больше раз, чем могу сосчитать, когда он был в тюрьме, но
