Свободы, 74, напротив комнаты Владимира Ананьевича, и хорошо знал его в быту. Это тихий и скромный человек, в больших очках, просто одетый. И ходил неслышно, и разговаривал невнятно, казалось, что он никакого отношения не имеет к театру. Но когда Виннов выходил на сцену — сомнений не было: пред нами актер подлинно высокого искусства.
Раневская А. С. Лесковой — нежная и беспомощная, добрая и наивная, капризная и смешная барыня, которую и жаль, и раздражала она, и притягивала какой-то невыразимой женственностью. Одним словом, это была именно такая Раневская, какой и написал ее Чехов. Анастасия Спиридоновна, наша первая в Челябинске народная артистка РСФСР, по праву считалась первой артисткой в театре. Сцене она подчинила все: режим дня, взаимоотношения с товарищами на репетициях и спектаклях. Всегда собранная, в творческой форме Лескова вызывала зависть и восхищение, особенно у молодых актеров.
Мне пришлось работать с Лесковой лишь в одном спектакле — по пьесе С. Алешина «Одна». Играл влюбленного неловкого парня Колю, который стеснялся своего чувства и оттого выглядел смешным и трогательным. Анастасия Спиридоновна имела небольшой «грешок» — смешливость. При всей серьезности и собранности она прыскала, как школьница, если во время действия замечала вдруг что-то смешное, и прилагала огромные усилия, чтобы сдержаться. В шутку она говорила: «Нельзя же так взаправду играть».
Лескову я не видел в «Любови Яровой» и «Анне Карениной». Те, кто смотрел эти спектакли и участвовал в них, в один голос признают, что она и в той, и в другой роли прекрасна. Артистизм и естественность, душевная и внешняя красота — все одно к одному, и отпущено ей в полной мере. Встречаясь с Анастасией Спиридоновной, с удовольствием останавливаюсь поговорить с ней о делах в театре. И искренне жалею, что она так рано оставила сцену. Как много могла бы принести она и сегодня радости своим мастерством!
Я поделился впечатлениями только о Фирсе — В. А. Виннове и Раневской — А. С. Лесковой. Но спектакль был ансамблевым, хорошо играли все. В общем, впечатление от «Вишневого сада» осталось одно: спектакль получился чеховским.
Н. А. Медведев, В. В. Люце, П. П. Васильев, Е. Г. Маркова — режиссеры одного направления — мхатовского. Они шли в работе с актером «от нутра», добиваясь естественности, глубины чувств, правды жизни, подводя к этому актера исподволь, без нажима, в связи с чем репетиционный период иногда затягивался надолго. М. А. Гершт работал иначе. Много лет он возглавлял крупные театры, такие, как Горьковский, Куйбышевский, обладал большим опытом. Он приехал к нам, полный сил и желания в короткий срок поставить спектакли: «Лиса и виноград» Г. Фигейредо, «Филумена Мартурано» Э. де Филиппо, «Совесть» Д. Павловой и В. Токарева, «Женский монастырь» В. Дыховичного и М. Слободского. И пошел, что называется, на штурм. Но штурм продуманный, организованный, волевой. Гершт репетировал «агрессивно», не давая актерам «задумываться». Получалось, что спектакль у него уже весь «сыгран», и нам оставалось только быстро выполнять режиссерские задачи. Делал он все легко, с шуткой, буквально тащил актера за руку: «Иди сюда!». И если тот спрашивал: «Зачем?», Гершт отвечал: «Потом поймешь!» Не все принимали такой метод работы режиссера, но покорялись его воле. И расстались мы с Меером Абрамовичем тепло, по-дружески, с сожалением.
Режиссеры, такие, как П. П. Васильев, М. А. Гершт и другие, приглашались тогдашним директором М. М. Половцем в период, когда в театре главного режиссера не было. Назначенный главным режиссером Б. В. Сапегин поставил как режиссер ряд спектаклей. Первый спектакль «104 страницы про любовь» Э. Радзинского прошел весьма удачно. Работал он с актерами без нажима, с хорошим театральным мастерством.
Затем был назначен главным режиссером Б. П. Второв. Молодой еще человек, воспитанник Малого театра, окончивший высшие режиссерские курсы, Борис Петрович сразу же взял, что называется, быка за рога, предложив поставить спектакль «Варвары» М. Горького. И репетировал... около шести месяцев. Долго? Конечно! Театр лихорадит, репертуар изношен, сборы неважные, а мы... репетируем: Е. И. Байковский — Черкун, В. Я. Коноплянский — Цыганов, О. В. Климова — Надежда Монахова, Т. О. Золотарева — Богачевская, П. И. Кулешов — Головастиков и я — Монахов. Наконец, сдаем премьеру. Спектакль шел хорошо не только у нас, в Челябинске, но и на гастролях в Куйбышеве в 1973 году. После закрытия занавеса публика каждый раз скандировала: «Браво, челябинцы!». О спектакле писали газеты. В одной из них говорилось: «Надо обладать талантом, чтобы в спектакле «Варвары» прозвучал подлинно горьковский голос...»
Первая постановка главного режиссера В. П. Панова, сменившего Второва,— «Мария» А. Салынского. Автор вывел в пьесе партийного работника, проявляющего большую настойчивость в моральном поединке с человеком, который готов был ради быстрого успеха поступиться принципами социалистического отношения к природным богатствам. Ведет поединок секретарь райкома Мария Одинцова. В этом столкновении ей потребовались не только идейная правота, но и личное мужество. Ведь она вела борьбу против крупного руководителя стройки, известного своими заслугами.
Марию играла О. В. Климова. Я вел небольшую роль, но как партнер являлся свидетелем поисков Ольги Васильевны. Обладая удивительной интуицией, она верно схватывала суть образа Одинцовой, но все жаловалась, что ей все же чего-то не хватает...
И вот однажды в театре состоялась встреча с тогдашним секретарем Советского райкома КПСС Челябинска А. С. Макаровой. Она выступила перед актерами с лекцией об идеологической борьбе на современном этапе. Говорила Анна Сергеевна горячо. Убежденно, со знанием дела. Мы сидели рядом с Климовой, и я почувствовал, что она слушает Макарову по-своему, буквально впитывая каждый ее жест, интонацию. Вероятно, Макарова и Одинцова тогда как бы слились для актрисы в один образ. И она нашла то, что ей не хватало.
Спектакль шел хорошо. Марию — Климову зрители полюбили именно за то, что она сумела жизненно верно показать человека, для которого нет выше долга, чем долг коммуниста...
Я рассказывал о традициях, заложенных «стариками». Ну, а молодежь?
Вспоминается такой знаменательный эпизод в жизни нашего театра. В Челябинском политехническом институте организовался студенческий театр «Манекен», ныне известный не только в нашем городе, но и в стране, и за ее пределами. Ставили спектакли «Манекена» Морозовы — братья Анатолий и Борис. И вот наш театр доверил им постановку пьесы американского писателя Н. Баэра «Случай в метро». Такое самодеятельным режиссерам не часто выпадает! Морозовы взялись за дело горячо, с энтузиазмом. Главные роли отдали молодым актерам Ю. В. Цапнику, Н. Г. Ларионову, А. Михайлушкину. В эпизодах были заняты Г. А. Борисова, Л. И. Варфоломеев и Е. В.
