Кажется, его позабавил такой поворот разговора.
– Верю тебе, крошка, – рассмеялся он. – Хотя и я еще никогда не отступал перед трудностями!
– В это мне легко поверить! – подняла она вверх четкий подбородок с мягкой ямкой посередине.
– Не позволяй своему девичьему негодованию увлечь тебя, Рыжик, – коротко рассмеялся он. – Ты сыграла свою роль на высшем уровне. В самом деле, опуская детали, я бы сказал, что мне было оказано значительное содействие.
Краска залила ее лицо, глаза засверкали.
– Чепуха! Ведь вы, женщины, на все готовы, не так ли? – Сатанинский зеленый огонек вновь заплясал в его глазах.
Она с усилием отвернулась, обводя глазами комнату.
– Спрячьте ваше себялюбие, мистер Бенедикт, я ищу, чем бы в вас швырнуть.
Он гортанно рассмеялся.
– Вряд ли посмеешь! – Повернув к ней свою широкую спину, с показной небрежностью он подошел к выключателю. – Спокойной ночи, голубка! – протянул он и спокойно закрыл дверь.
Несколько секунд Пейдж пыталась сориентироваться в темноте, затем на ощупь подошла к двери и заперла ее. Пусть «винира» дует себе за окном, это ее уже не волновало. Ей очень хотелось спать. Никогда в жизни она не выходила из себя до такой степени! И виновата здесь была не только погода.
4
Она проснулась на следующее утро, хорошо отдохнув, с ровным дыханием. «Тиа Инджарбара», Богиня-Солнце, вовсю сияло за окном, заливая комнату ярким светом. Бушевавший всю ночь страшный ветер куда-то подевался. Сейчас тишина была полной, если не считать легкого ветерка и пения птиц.
Пейдж потянулась, закинув руки за голову, наслаждаясь покоем. Это было беззаботное, легкое пробуждение, которому удивительно соответствовал яркий солнечный свет. Еще затуманенными глазами окинув комнату, погруженную в сонный покой, в следующий момент она внезапно вспомнила события прошедшей ночи. Покоя как не бывало. Руки у нее взлетели к губам, закрыв их, словно кто-то мог подслушать ее тайну.
Она быстро села на постели, обхватив себя руками, словно балансируя на краю некоей беды. Она знала, что не могла ничего сделать… ровным счетом ничего… пока не разрешится кризис между ней и Тайроном Бенедиктом. Резкий стук в дверь и его властный голос напугали ее, сердце встрепенулось.
– Пора вставать, малышка. До нашего отъезда осталось меньше часа. Я распоряжусь прислать тебе завтрак.
Ее глаза были прикованы к двери. Она с трудом дышала, словно ожидая, что дверь распахнется и она увидит на пороге Тайрона Бенедикта – шести футов роста, с гибким, как у пантеры, телом, смуглого, словно индеец, со взглядом твердым, как отполированная сталь. Усилием воли она пыталась ослабить напряжение, охватившее ее. Этот властный голос, хладнокровная уверенность в силе собственных распоряжений вызвали у нее предательское желание бунта. Но он этого не видел и не чувствовал.
Его шаги затихли в глубине коридора, и Пейдж решительно вскочила с постели, взвинченная до предела, с горящими щеками. Наверняка придет такой момент, когда она сможет уличить в слабости Тайрона Бенедикта. Она провела языком по своим мягким, слегка дрогнувшим губам и вскоре поняла, что самообладание вернулось к ней.
Боже, какая это была ночь, как она перенесла ее, как позволила пыльной буре нарушить привычные, устоявшиеся нормы поведения. Она даже не была по-настоящему знакома с человеком по имени Тай Бенедикт, а его руки уже держали ее в объятиях, его губы оставили на ее губах чувствительный отпечаток. Ситуация была просто фантастической. Похоже, пока рядом с ней будет оставаться Тай Бенедикт, такая ситуация может стать постоянной. Ее лицо вспыхнуло от этой мысли, от возбуждения, смешанного с интригующей авантюрностью и долей стыда. Ей мог не нравиться этот мужчина, но она отдавала должное его притягательному шарму.
Тут же принесли завтрак: ананасовый сок, кукурузные хлопья, яичница с ветчиной, кофе и гренки. К легкому удивлению, Пейдж съела все без остатка, не торопясь, с непонятным терпением ожидая момента, когда она вновь окажется в поле зрения этого человека. Тай Бенедикт представлял собой явную опасность, чтобы понять это, ей не требовалось разыгрывать из себя шокированную старую деву. Перед ее мысленным взором предстало четкое видение: вот он сжимает ее в объятиях, вот… Тут она поставила точку, глаза ее вспыхнули, в хрупком теле напрягся каждый нерв.
Она быстро приняла душ, надела расклешенные голубые брюки и рубашку, украшенную бело-голубой и фиолетовой вышивкой. Куртка подходящего цвета завершила ее костюм, но ей стало жарко, и куртку она положила обратно в сумку. Сидя на полу, она пыталась застегнуть сумку, когда в дверь, оставшуюся открытой после ухода горничной, вошел Тай Бенедикт. Воздух в комнате будто накалился от его энергичного присутствия.
– Оставь. Дай я застегну! – Он говорил отрывистым, серьезным тоном, не более чем просто вежливым.
Пейдж выпрямилась и повернулась к нему, совершая над собой усилие, чтобы не покраснеть. В этот момент ее глаза напоминали цветом темные гиацинты, обманчиво ясные, с трудом открывающие настороженность к этому мужчине. Холодной приветливой улыбкой ответила она на сверкающий взгляд, направленный в ее сторону.
– Доброе утро, мистер Бенедикт.
Его глаза засверкали изумрудным огнем.
– Одно из самых трогательных приветствий, которые мне доводилось слышать!
– По крайней мере, вы улыбаетесь, – сказала она, будто оправдываясь. – Это больше, чем то, на что я рассчитывала.
Его взгляд скользнул по ней, с головы до ног, и она, смущенно сбиваясь, проговорила:
– А сейчас я, наверное, слишком много сказала.
– Это вообще присуще женщинам. – Лицо у него было внимательное, заинтересованное, как будто он ожидал, когда она совершит следующую ошибку.
Пейдж на секунду потерянно смешалась, затем, набрав побольше воздуха, быстро заговорила:
– Что касается прошедшей ночи… мне бы не хотелось, чтобы у вас создавалось впечатление… совершенно ложное представление…
Он оборвал ее характерным властным жестом; его смуглое лицо оставалось непроницаемо спокойным.
– Ради бога, оставь. Здесь все либо черное, либо белое!
Резкость его тона ошеломила ее. Сильные пальцы барабанили по нагрудному карману, увлекая ее в лавину самоуничижения. Сглотнув, она схватилась за спинку стула, как за единственную поддержку.
– Значит, у меня нет никаких шансов? – с запинкой спросила она, чувствуя сухость во рту.
– Я так думаю, – пояснил он ледяным голосом, равнодушным, как у судьи. – Ты это сделала. Почти.
Она прикусила нижнюю губу мелкими ровными зубами, пытаясь унять дрожь, и уставилась на Тайрона с мрачным напряжением. Внезапно что-то блеснуло в глубине его глаз, и он широко, ослепительно улыбнулся.
