– Никуда ты не уйдешь! – сказал он резко и повелительно. – Но можешь пойти переодеться.
На лице ее читалось изумление, глаза в недоумении распахнулись. Она попыталась пройти мимо него, стройная и гибкая, как танцовщица. Гостиная для него слишком тесна, машинально отметила она.
– Пейдж?
Она вздрогнула и испуганно замерла посреди комнаты, словно загнанный зверек.
– Иди сюда!
– Нет. Никогда. Никогда больше! – Он повелительно вытянул к ней руки. – Тебе что, доставляет удовольствие дразнить меня? – гневно выкрикнула она, понимая, что он проверяет свою власть над ней. Она напряженно осмотрелась, ища выход из положения, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
– Хорошо! – бросил он коротко. – Тогда я помогу тебе!
– Я буду кричать! – Ее нежные губы упрямо сжались.
– Вот этого не надо.
Он засмеялся, и она почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Он всегда будет брать над ней верх, заставляя вновь и вновь ощущать полную беспомощность, мучительную потребность в его прикосновении, таком возбуждающем и бесконечно притягательном.
Он неслышно и уверенно шагнул к ней.
– О, нет! – Она с трудом устояла. – Отпусти меня, Тай! – Как бы не так! Ее собственная жажда была чересчур сильна. Вся дрожа, Пейдж потрясенно вздохнула, когда его губы приникли к ее губам. Он целовал ее страстно, прижав ее руку к своей груди, так что она услышала, как гулко стучит его сердце.
Она предприняла жалкую попытку отвернуться – и вдруг все потеряло значение. Осталась лишь пронзительная, ослепительная сладость, сводящее с ума колдовство его рук, божественный ритуал, известный лишь двоим. Она замерла в его объятиях. Мир куда-то пропал.
И когда он поднял наконец голову и она увидела зеленые огоньки в его глазах, то поняла: чудо свершилось! То, что казалось ей навеки утраченным, на самом деле лишь начиналось в этот миг.
– Я люблю тебя! – Голос ее был полон страсти, алые губы дрожали.
– Да. Теперь – да!
Она отпрянула, не понимая.
Он с нежностью коснулся ее шеи.
– Все ты прекрасно понимаешь, – возразил он с усмешкой, не дожидаясь ее вопросов. – Ты принадлежишь мне, Пейдж. И так было с самого начала.
– Тогда зачем все эти мучения? Все это время?
В глазах его сверкнул прежний насмешливый огонек.
– Потому что я хотел, чтобы ты решилась. И без всяких эмоциональных помех… без меня… когда ты неподвластна влиянию… всего этого! – Он показал ей, чего именно, снова заключив в объятия, требовательно, почти грубо, и ресницы ее дрогнули, когда губы его подчинили себе ее губы.
