врага к окопчикам и дзоту охраны моста. Немцы явно пытались прорваться к мосту сходу, с наскока, рассчитывая, что небольшая группа бойцов со стрелковым оружием не выдержит атаки. Но красноармейцы выдержали, а тут еще и подкрепление в виде группы пограничников прибыло. В итоге поле перед мостом и дорога были усеяны телами гитлеровцев, на дороге догорали два бронетранспортера. Видимо, подобравшись, кто-то сумел гранатами остановить бронированную технику. Наверняка именно взрывы гранат мы и слышали, проезжая по лесу.
Но немцы не отступали. Перегруппировавшись, они сменили тактику. Теперь уже они не шли в полный рост на окопчик охраны. Поливая позиции красноармейцев огнем двух пулеметов, гитлеровцы двигались перебежками, используя естественные укрытия, дым от горевшей техники. Сейчас они охватывали позиции у моста с двух сторон, но кроме активного огня большой решительности немцы почему-то не проявляли.
– Смотри. – Сосновский толкнул меня локтем и указал влево.
То, что я увидел, заставило похолодеть. От моста не было видно, что на противоположной стороне, под высоким берегом, стояли грузовик и несколько мотоциклов. Я почему-то, несмотря на расстояние, сразу узнал технику, которую совсем недавно видел во дворе госпиталя. И через реку, осторожно гребя маленькими веслами, переплывали три резиновые лодки с бойцами в красноармейской форме. Часть из них осматривала низкий берег на нашей стороне, местами поросший камышом; стоя на одном колене, командир в бинокль смотрел в сторону моста, где кипел бой. Значит, немецкая группа прорвалась к мосту налегке, рассчитывая его легко захватить и уничтожить, а диверсионная группа, работавшая в тылу, должна подстраховать их. Серьезно все предусмотрели! И вот-вот у немцев все получится. Сейчас диверсанты переправятся на этот берег, в тыл обороняющихся, и через мост атакуют их. В кольце ребята продержатся не больше пятнадцати минут. А может, немцы просто будут отвлекать оборону моста, а диверсанты сейчас подберутся с тыла и рванут мост.
И опять мы с Сосновским без слов поняли друг друга. Решение было одно – помешать диверсантам взорвать мост. Мы еще могли успеть это сделать. Был момент, сознаюсь, когда внутренний голос шептал мне: «У тебя другое задание, ты не можешь ввязываться в этот бой и рисковать собой». Но здравый смысл возражал! Если мы сейчас не удержим мост, то немцы еще до вечера бросят сюда большие силы и вдоль реки атакуют наших, отрежут от основных сил и прорвутся в тылы армии. И не будет моста, и командование не сможет перебросить подкрепление, потому что на расстоянии почти пятидесяти километров нет ни одной переправы, ни одного моста, который мог бы выдержать бронетехнику. И в этом случае завтра встреча с бывшим абверовцем все равно не состоится. Здесь будут немцы. И его возьмут! Или он уйдет, будет прятаться. И тогда возможность контакта с ценным немцем будет потеряна, можно сказать, навсегда. Он может погибнуть, мы не сможем пробиться в тыл к гитлеровцам, чтобы попытаться найти его. Провалится из-за этого моста операция.
Мы спешили с Михаилом как могли. Кроме скорости передвижения, важно было не выдать себя. Несколько овражков и промоин помогли нам подобраться ближе к берегу. Но как мы ни спешили, диверсанты успели высадиться и отправить лодки назад, за другой группой. Сейчас на берегу прятались шестеро. Через пятнадцать минут их будет двенадцать человек, потом восемнадцать. И тогда нам с ними не справиться. Имея по автомату ППШ с тремя магазинами, по пистолету с тремя обоймами, не стоило рассчитывать на затяжной стрелковый бой. При бешеной скорострельности наших ППШ мы могли открыть ураганный огонь, мы могли рассчитывать на ни с чем не сравнимую огневую мощь, но лишь на короткое время. Если стрелять экономичными очередями, маневрировать, то можно продержаться минут пятнадцать. Оставался один-единственный шанс – перебить быстро и наверняка уже переправившихся диверсантов и не дать возможность переправиться остальным. Оборонять берег и ждать, когда подойдет помощь. А она будет обязательно, потому что Кожевников толковый командир и понимает стратегическое значение моста. А значит, он не просто сообщит командованию об угрозе, а добьется отправки помощи своим бойцам. В конце концов, именно в тыл обороняющегося полка Кожевникова прорвутся немцы, и из-за потерянного моста именно к его полку не успеет подойти помощь. Полк окажется в западне.
Гранат у нас с Михаилом не было. Подобравшись к диверсантам, засевшим в низинке на берегу, метров на пятьдесят, мы остановились. Двое сидели ближе к берегу, видимо ожидая возвращения лодок. Трое лежали в кустарнике справа, метрах в десяти. И еще дальше, стоя на одном колене с биноклем, находился их командир. Он наблюдал за боем у моста. Сосновский начал жестикулировать, пытаясь привлечь мое внимание. Я повернул к нему голову. Михаил знаками показал, что берет на себя тех, что у воды, и прикрывает берег от новой высадки диверсантов. Он был ближе к этой цели, и я согласился. Ближе, но Михаилу предстояло принять огонь на себя, отвлечь остальных, чтобы дать мне возможность перебить четверых врагов. И еще неплохо было бы хоть одного диверсанта взять живым.
Сосновский медленно и почти бесшумно стал отползать дальше влево. Я передвинул кобуру с пистолетом ближе к животу и снова взялся поудобнее за автомат, изготовившись к стрельбе. Мне надо было иметь в виду два варианта развития событий. Первый, когда стрелять придется по трем целям вместе прямо передо мной; второй, когда стрелять придется в командира, который стоял с биноклем правее. С теми двумя Сосновский справится сам. Не может не справиться. Я ждал, не поворачивая головы, рассчитывая только на свою реакцию и на то, как поведут себя «мои цели». Главное – выждать, чтобы начал Михаил.
Правильно говорят: как ни жди, как ни готовься к неожиданности, она все равно будет для тебя неожиданностью. Резко затрещал ППШ Михаила: одна очередь, вторая, третья длинная. В ответ ничего! Но тут же три «моих» диверсанта обернулись и бросились в разные стороны рассредоточиваться. Один сразу открыл огонь из автомата. Значит, Сосновский им показался, дал себя увидеть, отвлек на себя. И теперь все трое были передо мной как на ладони. И я сразу вскинул автомат к плечу и короткой очередью срезал того, который стрелял в Сосновского. Двое других обернулись ко мне. Я успел дать еще одну очередь, понял, что попал во второго, но мне тут же пришлось падать в кустарник и откатываться в сторону.
По кустам хлестнули автоматные очереди, пули сбивали ветки, несколько пуль ударились в землю возле меня, и это заставило меня откатиться еще дальше. Опытные ребята, они просчитывают мои действия, знают, как
