все валялись на полу от смеха.
– Он что, анекдоты вам рассказывал, что ли? – изумилась я. Кира прыснула.
– Нет, все по делу, – заверила она меня. – Просто я даже не знаю, как вам объяснить… Забавный он очень. Говорит – иногда заикается, но рассказывает с юмором. Это просто надо слышать – так я не смогу вам рассказать. Но он – справедливый, и на его парах мы узнали очень много полезной информации. У нас и практическая работа была – на занятии он показывал, как натягивать холст, и мы сперва натянули свои холсты на подрамники, а на следующем уроке он рассказал, как из желатина делать проклейку. Ну и на заключительном занятии мы проклеенный холст загрунтовали, это и была наша работа на зачет. Вот я до сих пор не понимаю, как такого замечательного преподавателя угораздило жениться на этой мегере? Видели бы вы Эльвиру! Страшная, как атомная бомба, толстая, с маленькими глазками и жиденькими волосиками. Ужас какой-то… Корзинцев, конечно, тоже не красавец, да и возраст у него солидный. Лет сорок с небольшим, а может, и больше. Но все равно – она злобная и сварливая, он – веселый и талантливый. Просто уму непостижимо, как он еще от нее не сбежал!
– Ну, может, когда они поженились, эта ваша Эльвира была адекватным человеком, – предположила я. – Жизнь порой сильно меняет людей.
– Настя Антипова, наша староста, рассказывала, что в молодости Эльвира была худенькой и симпатичной, – проговорила Кира. – Если честно, мне с трудом верится, что когда-то эта мымра была миловидной девушкой. Ну а потом – сидячая работа плюс гормоны. Да и поесть Эльвира очень любит, когда мы приходили к ней на лекции, она вечно шоколадные конфеты трескала. Не на паре, к счастью, а на перемене. И злилась, когда мы приходили заранее – видимо, есть мы ей мешали.
– Мило у вас в училище, – заметила я. – Точно не соскучишься.
– Это вам еще не повезло, что вы со мной, а не с Настей разговариваете, – усмехнулась Кира. – Она, по-моему, про всех преподавателей все знает. А я понятия не имею, как зовут тех учителей в училище, которые ведут занятия у других групп. Настя рассказывала, что она несколько лет назад ходила на подготовительные курсы при училище, где преподавал Корзинцев. Похоже, она неровно дышит к Александру Дмитриевичу, хотя вроде замуж собирается. Кто ее знает – то ли шутит, то ли на самом деле…
– И как это выражается?
– Да очень просто. Настя открыто восхищается Корзинцевым, когда наш преподаватель по основным предметам болел, она бегала к Корзинцеву и просила, чтоб тот поставил нам натюрморт для живописи. Ну Эльвиру Настя не переваривает, хотя во всех группах студенты от нее вешаются. По мелочам, в общем, она выказывает к преподавателю чересчур сильный интерес. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.
– Занятно, – задумчиво протянула я. – А этот Корзинцев, он со студентками в каких отношениях? Я имею в виду, ходят ли про него какие-нибудь слухи? У вас ведь полно молоденьких девушек в училище, наверняка случались романы у преподавателей с ученицами?
– Понятия не имею! – вытаращила глаза Кира. – Я как-то и не думала об этом…
– Что, ничего не замечали? – продолжала спрашивать я. Девушка отрицательно покачала головой.
– Нет, да и не интересуюсь я такими вещами! Самое большее, на что я способна – так это запомнить имена и отчества наших учителей, но не более. У меня не очень хорошая память на имена и фамилии, приходится записывать на бумажке, кто и что у нас ведет. Чтоб не перепутать. Да и как я могу узнать, крутит ли кто в училище романы? Я не слежу за преподавателями, а с первого взгляда и не определишь…
– А с Настей вы нормально общаетесь? – поинтересовалась я. Девушка пожала плечами.
– Да как со всеми. Она – староста, я часто спрашиваю у нее что-нибудь по учебе. Да к ней все обращаются, Настя – нормальная девчонка…
– И конфликтов у вас ни с кем не было? – я пристально посмотрела на Киру. Та хотела было что-то ответить, но потом передумала. Немного помолчав, она проговорила:
– В настоящее время я ни с кем не ссорюсь.
– В настоящее время? – переспросила я. – А раньше у вас были конфликты?
Кира опять помедлила, потом нехотя призналась:
– В первом семестре был неприятный инцидент, но я не имею к этому никакого отношения. Я рассказывала вам про Катю Щеглову, так вот, она очень талантливая художница. Но с точки зрения общения Катя – очень сложный человек. С ней вообще трудно общаться. Она резкая, может жестко ответить человеку, может обидеть. Когда мы осенью сдавали экзамены, я очень волновалась. Первый экзамен был по рисунку, второй – по живописи, третий – по композиции. У Кати Щегловой были самые высокие баллы. Я нашла ее сразу в социальной сети – хотела посмотреть ее работы. Я подумала, что, если поступлю, было бы здорово учиться с такой способной девушкой в одной группе и смотреть, как она рисует, в какой технике, какие краски подбирает. Я первая написала ей, но она мне даже не ответила. Только когда я узнала, что поступила и нас расформировали по группам, Катя соизволила добавить меня в друзья. Но общаться со мной онлайн не хотела, хоть мы и оказались с ней в одной группе. А осенью я заметила, что Катя частенько ко мне придирается. Отвечает сквозь зубы на мои вопросы, причем злобно. Помню, когда мы писали сложный натюрморт с черепом коровы, Катя с Настей, как всегда, болтали на отвлеченные темы. В основном рассказывали друг другу о своих романах. Я просто спросила, темнее ли падающая тень от кружки, чем собственная на кружке – не могла разобрать. Спросила по делу, на уроке живописи. Катя сказала, что я всегда хочу получать готовые ответы и лучше мне забить в «Гугл» свой запрос и найти ответ. Меня это очень обидело – я ведь не к ней обращалась, и вопрос был совсем не глупый. Там действительно с этой кружкой у всех сложности были. Я ничего ей не ответила, но поняла, что Катя по какой-то причине меня недолюбливает. Дальше – больше, мы из-за чего-то поссорились с ней в группе в социальной сети. Мне все это порядком надоело – и я ей ответила с сарказмом. Жаль, не помню, что именно, так как получилось очень неплохо. Я ведь всегда стараюсь избежать
