обтянутую джинсами, а потом резко распахиваю дверь и вспрыгиваю на подножку.
— Адриан, — кричу на всю парковку.
Он и пара человек возле входа оборачиваются.
— Томатная паста, — вспоминаю.
Макрис громко цыкает и качает головой, вскидывая руку.
— Быстро в машину, безмозглая, — рычит озираясь.
Фыркаю и демонстративно бабахаю дверью. В эту же секунду срабатывает центральный замок.
Хм.
Он что меня закрыл?
Думает я сбегу?
Покачав головой, веду пальцем по экрану мобильного телефона и проваливаюсь в приложение, в котором оставляю рабочие заметки.
Составляю план на завтра. Необходимо сделать монтаж сегодняшнего интервью и возможно, придется съездить на полигон, чтобы доснять крупный план.
Поднимаю глаза, когда замечаю высокую фигуру, наблюдающую за мной снаружи.
Вздрагиваю, поздно понимая, что это Макрис.
— Ты знаьешь значьение слова «тьихо»? — произносит он со злостью, укладывая пакет на заднее сидение.
— Знаю, — огрызаюсь. — Хватит меня затыкать, — совершаю взмах волосами, подтверждая свою независимость.
Адриан не развивает конфликт. Усаживается в кресло и спокойно выезжает с парковки, направляя автомобиль в сторону выезда из города. Успеваю расстроиться, потому что с завтрашнего дня придется вставать раньше и на работу добираться гораздо дольше.
— Как готовится борщ? — спрашивает Адриан уже спокойнее. — Расскажи мне.
— Погугли, — возвращаю ему совет данный Шурику.
— Вера, — он осуждающе меня осматривает. — Хватит вести себя как пятилетний ребенок, прошу тебя.
Закусываю губу отворачиваясь. Больно надо. Минут десять молча едем по загородной трассе.
— Так что там? — узнаёт Адриан ещё раз, сжимая руль. — С борщом?
— Сама приготовлю, — произношу после длительной паузы.
Ну не бросит добропорядочная россиянка голодного, хоть и вредного, иностранца… Так ведь? Может, хоть немного его задобрю. Древнегреческая душа смилостивится и разрешит своей пленнице забрать «Опель» со стоянки.
Улыбаюсь, в темноте поглядывая на жёсткий профиль.
Слава богу, у меня есть работа. Придумаю что-нибудь. Договорюсь с Батюшкой. Я готова исследовать все помойки в стране, если это будут как минимум двухдневные командировки.
Радуюсь возникшей идее, но неожиданно вспоминаю который час.
Черт.
— Я, конечно, уважаю твоё желание отведать пищи старорусской, но давай перенесём мой дебют на завтра? Боюсь опоздать на работу. У меня режим.
Ровный ряд зубов сверкает в полутьме белизной, а затем слышится снисходительная усмешка.
— За это не переживай, дорогая. Забыл тебя предупредить, я договорился со Славой. Ближайший месяц ты в отпуске. Приказ подписан и сдан в бухгалтерию.
Глава 11. Вера
Следующим утром выйдя из ванной комнаты, раскрываю чемодан, брошенный вчера в сердцах, и пытаюсь отыскать что-нибудь скромное.
Например, костюм серой мыши, которого в моём гардеробе не было отродясь.
Хватаю черную футболку оверсайз и легинсы, быстро одеваюсь и босиком шлёпаю по лесенкам на первый этаж.
Наконец-то я могу рассмотреть дом.
Это совершенно удивительно, но он напоминает мне тот, что был у «идеальной семьи» в глупых мечтаниях из детства.
Макрис даже в моих триггерах покопался.
Везде залез со своим сорок пятым размером. Везде оставил след. Сейчас уже кажется, что неизгладимый.
Дом двухэтажный, просторный. Со светлой гостиной, в которую заглядываю по пути. С паркетом цвета ольхи, с высокими, распашными дверями, уютным камином и… боже, с огромной, белоснежной кухней.
Мастерски убираю с лица щенячий восторг, когда напарываюсь взглядом на хозяина дома, сидящего в центре кухни за большим островом. Одна часть его отведена под приготовление пищи и снабжена электрической плитой с объёмной вытяжкой, другая — под обеденную зону.
— Доброе утро, — произносит Адриан, с любопытством проезжаясь взглядом от моего лба до голых ступней.
Черт.
Вроде закуталась, а чувствую себя обнаженной. И почему поленилась откопать в чемодане носки?
Задрав подбородок, молча прохожу к холодильнику.
— Я что? Наказан? — спрашивает он, пряча улыбку за кружкой.
По-хозяйски исследую продуктовые запасы. Вчера мне фактически сообщили, что я пленница в этом доме, поэтому робеть я не собираюсь.
Подхватив ветчину в нарезке и листья салата, грациозно усаживаюсь за стол.
— Для человека, мечтающего о работе, ты слишком долго спала, — продолжает он со мной разговаривать.
Кидаю на него равнодушный взгляд.
Сооружаю из тостов, стоящих в центре стола, и своих находок бутерброд и смачно откусываю половину.
Боже. Как вкусно. Мычу от удовольствия.
Леди так не делают, но и джентльменов здесь не наблюдается.
Я могла бы тысячу раз ответить Адриану то же самое, что и сказала вчера вечером. Правда… это больше было похоже на истерику, а не на разговор.
Моя работа— это часть меня. Как рука и нога. Абсолютно равноценная. А он, поступив так со мной, обесценивает мои достижения.
Оскорбляет меня.
Но с учетом того, что вчера мои слова вызвали у Макриса лишь снисходительную улыбку, повторять я их не собираюсь.
Пережевывая, озираюсь в поисках кофемашины. Подскакиваю с места, нахожу красивую синенькую кружку в шкафу над мойкой и жду, пока кофе будет готов.
Украдкой наблюдаю за Адрианом, сидящим ко мне спиной. На нём только черные спортивные брюки и больше ничего!
Твою мать!
Кажется, что его манящие плечи, заняли весь мой эфир. Так бывает. Вроде и студия большая. Реквизита много, свет. Речь в кадре вполне понятна, диалог интересен, а взгляд то и дело ложится на что-то конкретное.
Например, на татуировку на правой лопатке. И похожую… за ухом.
— На этот уик-энд поедем на дачу к Умарову. В гости, — сообщает Адриан, дождавшись, пока я снова усядусь напротив него.
— Зачем? — нахмуриваюсь.
Он улыбается своей маленькой победе. Удалось всё-таки выбить из меня хоть слово.
— Надо налаживать связи. Умаров — старик консервативных взглядов. На жизнь, на семью. На ведение дел.
— Зачем тебе с ним общаться? Разве вопрос с покупкой артели не решён?
— Договорённость есть. Но враг не дремлет, — зелень в глазах-омутах становится чудовищно опасной.
— Прохоров? — предполагаю.
Адриан вдруг улыбается:
— Ешь давай. Бунтарка.
Фыркаю, отпивая свой кофе и снова принимаюсь за бутерброд.
Вчера вечером я и слышать ничего не хотела.
Выхватила свой чемодан и сразу поднялась в отведённую для меня комнату. Так была зла на грека, что думала, убью к чёртовой матери.
Сейчас же взгляд постоянно падает на эстетически приятную грудь и твердый пресс, покрытые мягкими волосками и явно добытые с больши́м трудом в спортзале.
Он и два года назад был таким. Подтянутый, загорелый. Его тело чисто по-женски хотелось облизать, а чуть позже обнять, чтобы уснуть.
Мотаю головой.
— Раз уж мы живем вместе, — произношу строгим тоном. — Давай установим некие правила.
— Опять?
— Там были условия, — подмечаю.
— И они выполняются.
— Надеюсь, так будет и дальше.
Адриан потирает щетину на подбородке и становится серьёзным. Склонив голову, изучает мое решительное лицо.
Слушает внимательно то, что
