царящая на альпийском курорте, влетала каждый раз, когда кто-то распахивал дверь и вваливалась очередная веселая компания, полная впечатлений и разгоряченная спусками со склонов. Непритязательная еда даже привлекала людей. Все здесь было просто, по-домашнему. Кто сюда заходил хоть раз, снова возвращался, западая на человечность и гостеприимство царящее здесь. Теплую обстановку создавала красавица-хозяйка, которая благодаря своей дружелюбной располагающей улыбке и нескольким фразам на немецком или французском языке, заставляла людей расслабиться. С поваром повезло тоже, хорошо готовил самые простые блюда. А что еще нужно изголодавшемуся после быстрой лыжни туристу? Никто здесь не искал изысканности дорогих ресторанов и подавали здесь самое простое швейцарское вино. Швейцарское вино почти неизвестно в мире, так как его всё выпивают внутри страны. Конечно же, подавалось и знаменитое, обожаемое швейцарцами блюдо фондю. Классическое сырное фондю появилось в Швейцарии примерно в XVIII веке. В те времена было принято летом заготавливать на зиму сыр и хлеб. В течение зимы сыр становился каменным, и швейцарцы придумали нагревать его на огне в вине; фондю готовят как минимум из двух сортов сыра — грюйера и эмменталя, которые плавятся в белом вине с небольшим добавлением муки и подаются к столу в традиционном котелке из тяжелой глины или эмалированного чугуна.
В таком котелке — он называется caquelon — равномерно распределяется и сохраняется тепло. Фондю сначала варят на плите на небольшом огне, чтобы сыр не подгорел, расплавится быстрее. Перед каждым гостем ставят специальную тарелку — менажницу и кладут вилку с длинной ручкой. Он накалывает на нее кубик хлеба, затем опускает его в сыр и ест.
Вкус, как говорят специалисты, китайской хризантемы.
Максим вел себя в кафе неприметно. Днем он куда-то пропадал. Появляясь только под вечер, садился за служебный столик и безмолвствовал. Постоянное напряжение отражалось на усталом лице без намека на улыбку.
Его смело можно было назвать человек-ожидание. Он ждал вестей от Альберта. Смог послать ему весточку через компанию русских, которые как-то набрели на «Быструю Лыжню». Но кто их знает, может давно выбросили бумажку с телефоном или забыли позвонить? Настя, как истинная хозяйка, увлеклась своими обязанностями и вскоре у нее была уже куча друзей. Несмотря на то, что она вертелась, как белка в колесе, выступая то в роли зазывалы, то официантки, то интертейнера-развлекателя, прожитый день приносил только приятные эмоции. Иногда с ней флиртовали, но когда дело заходило слишком далеко и мужчины пытались прижать ее где-нибудь в темном коридорчике, она ловко выворачивалась и показывала на портрет монстра, подаренный знакомым художником. Настя угрожающе водила пальцем и произносила многозначительную фразу: «Мой муж, месье, очень грозный, питается лыжниками, которые за мной ухаживают, вы хотите быть следующим?»
Новоиспеченная хозяйка настолько уставала, что когда они ложились в постель, уже ничего не хотела и засыпала, как убитая. Максим со вздохом поворачивался в другую сторону и пытался делать то же самое, но не получалось. Да, конечно сейчас у него, в отличие от его компаньонки, масса свободного времени.
Однажды в конце рабочего дня, где-то в два часа ночи, Настя сидела, подперев голову за столиком и задремала наяву с открытыми глазами, уставившись в одну точку. Подумала: «Моего еще где-то носит, что-то поздновато на этот раз, обычно он к закрытию дома». Комнатка-спальня располагалась тут же при кафешке. Последний посетитель растаял за дверью, как привидение. Настя настолько устала, что уже не помнила, как добралась до кровати. Она не вполне была уверена, что сняла не то, что платье, но даже насчет туфель — полное выпадение памяти. Как только щека почувствовала успокоительную ткань подушки, ее хозяйка сразу отключилась. Но провалилась она ой не в освежительный сон. Ей казалось, что и не сон это, а явь.
Вот она стоит, маленькая семилетняя девочка, а соседский мальчишка-двоечник с выражением читает приговор. Кому бы вы подумали? Коту! С ума сойти! Настя все еще не верила в то, что сюда согнали «взрослые» дети малышей на взаправдашнюю казнь. Бедное животное, помещенное в бочку, временно свободную от соленых огурцов, жалобно стонало. Но голос двоечника звучал неумолимо. Услышала бы его классная руководилка Василиса Егоровна. Подумала бы, что он будущий актер, настолько выразительно выступал перед публикой молодое «дарование». А может пафос его происходил оттого, что он и должен был после прочитки привести приговор в исполнение. Но написанная речь отняла много сил, голос стал срываться на фальцет. Настя слушала, как в тумане, произнесенные с патетическими взвизгиваниями в конце, переходящие в хриплый шепот фразы. К концу чтец солидно устал и боялся, что сил не останется. Он в сердцах ткнул Настеньку, стоящую, как назло, рядом, в бок и прикрикнул: «Ну, малявка, продолжай, а то мне подготовится нужно. Вот с этого места. И Настя, запуганная насмерть, продолжила с указанного слова.
— Поэтому, вредное животное, которое не дает спать по ночам и задает бессонные ночи нашим бабушкам и дедушкам, которые достойно борются со своими болезнями, а еще нашим папам и мамам, которым спать по утрам хочется, вместо отхода на работу, а еще мешает котяра всем прохожим, которые назвали наш двор «Отхожее место» и назло ходят мочиться под наш забор. Приговаривается… — тут девочка застыла с немой миной на лице.
— Читай, говорю, паскудина, а то хуже будет! — злой голос мальчика заставил Настеньку продолжить.
— Приговаривается кот к к смертной казни через повешение! — среди детей началась паника, несколько малышей, которых привели прямо от песочницы заревели благим матом, две девочки постарше, схватив младшего братика одной из них за руки с двух сторон, пытались улизнуть. Костя-палач всем надавал подзатыльников и с помощью Валика, долговязого кореша, навел относительный порядок среди детворы. Все раскрыли рты и замерли в ожидании, даже малыши перестали реветь и испуганно уставились на бочку. Колька-палач приоткрыл крышку, но приговоренный котик выпрыгнул быстрей, чем он среагировал. Руки Костика схватили пустоту.
Валик долговязый был начеку. Он долбанул палкой кота по голове и тот сразу обмяк. Кот был черный, кроме одной ноги и белого пятна пoд левым ухом. Жалобное мяуканье превратилось в истерический предсмертный вой. «Ну, кончай!» — закричал одноклассник Кости Шурик. Он, как гость, хотел скорей домой, далеко было топать.
Палач подхватил кота и прикрикнул на Катю:
— Чего стоишь. Видишь петля, просовывай коту через голову, даром что ли я старался.
Настя нерешительно подхватила веревку и мягко
