напоминала ему обиженного ребенка, у которого отобрали конфеты. Это была совсем другая девушка, не имеющая ничего общего с той, что вчера весело радовалась и смеялась по малейшему поводу.
– Все нормально? – отрывисто спросил он.
– Лука… Ты когда-нибудь думал, почему люди так одиноки? Возможно, ли что человек рожден для одиночества? – спросила она глухим голосом.
– Что ты имеешь в виду? – уточнил сонный Лука.
– Я к тому, что человек рождается один и один умирает. Бывает, идешь и думаешь об этом, не замечая, как подходишь к кассе, а в руках сжимаешь две бутылки. Вторая точно не нужна, но покупаешь две. Пьешь и думаешь «а есть ли у меня близкие, по-настоящему близкие», понимаешь? Кого бы я могла назвать родными? Начинаешь перечислять имена, допиваешь вторую бутылку, а родных так и не находишь… «Ты совсем одна» слышишь в голове мерзкий шепот, перерастающий в крик.
– Ты считаешь себя одинокой?
– А ты себя нет?
– Нет.
– И кого ты считаешь близкими?
– Марк и Ян – самые близкие мне люди.
– А ты уверен, что в самый необходимый час они будут рядом? Можешь не отвечать. Просто поразмышляй.
– Я думал, что вы с Дашей близки?
– Она считает, что люди к ней тянутся, и чем сильнее ей на них наплевать, тем сильнее они тянутся. Думаю, в этом есть, какая-то логика, – мрачно сказала Кира, скривив губы в злую улыбку.
– У всех есть близкие, – настаивал Лука.
Кира грустно покачала головой.
– Есть только знакомые, бывшие и будущие, а среди них по-настоящему близких нет… – сказала она тихим голосом, нахмурив брови.
Ее поведение навело Луку на мысль, что кто-то очень близкий, предал ее, причинив боль, которую она никак не могла забыть. Казалось, что вся она на надрыве и вот-вот заревет.
– А кто для тебя близкий?
– Это тот, кто знает обо мне больше, чем я сама. Тот, кто вспомнит, что мои любимые цветы чайные розы. Близкий знает, что когда мне грустно я танцую, а когда скучно смеюсь. Он знает, что дома я разговариваю с котом. Что люблю гулять под дождем и пишу стихи, когда не хочется жить…
Несколько минут они провели в молчании.
– Знаешь, возможно, когда-нибудь у меня действительно появится близкий, – сказала Кира и выразительно посмотрела ему в глаза.
Луке стало неловко от ее взгляда, почувствовав это, она вскочила с кровати и быстро засобиралась. Он не хотел, что бы она уходила, но не стал упорствовать на своем, из-за страха выглядеть капризным в ее глазах.
Кира поцеловала его на прощание в губы, равнодушно отвернулась и вышла, не проронив ни слова. Его сердце сдавило от тоски.
Через полчаса после ее ухода не находя себе места Лука тоже покинул квартиру. На улице стояла пасмурная погода. Серое небо выглядело безжизненным и навивало меланхолию. Лука медленно брел домой, а из головы не выходило лицо Киры с широко открытыми глазами полными грусти. Он сострадал ее боли, истоки которой, оставались ему не понятными до конца. Тоску сменяли волны легкой тревоги связанной с тем, что с утра не вернулся Марк. Лука пытался дозвониться до него и Яна, но раз за разом слышал безучастный женский голос:
– Аппарат абонента выключен или находится вне зоне действия сети.
– Наверное, продолжили гулянье, – успокаивал он себя.
Мать Луки отворила входную дверь, глядя на него с волнением. Ему показалось, что она хочет сказать нечто важное, но не может подобрать слов. Когда он зашел в комнату, погода на улице окончательно испортилась, за окном стемнело, а по подоконнику застучали капли дождя. Не включая свет в глубокой задумчивости Лука сел на кровать. Следом за ним в комнату опустив голову, вошла мать.
– Твой друг… умер… – сказала она, оборвав поток его мыслей.
Лука в растерянности не мог понять, о чем она говорит. Машинально он хотел спросить – кто? – но не мог пошевелить губами. Ему с трудом удавалось дышать, как будто его со всей силы ударили в живот.
– Твой друг Марк… – прошептала она с виноватой интонацией.
В глазах замелькали черные пятна, все закружилось, теряя чувство времени и места. Слезы подступили к горлу. В мгновение Лука разразился истерикой.
– Как так?! – кричал он, ударяя кулаком по стене.
Мать аккуратно посадила его на кровать, пытаясь утешить. Она гладила сына по голове, издавая при этом звуки, которыми успокаивают маленьких детей.
Его тело дрожало и бросало в пот. От напряжения в глазах лопнули капилляры. Грусть сжала сердце, и слезы хлынули из воспаленных глаз.
Мать в испуге подбежала к столу, схватив приготовленную заранее горсть успокоительных таблеток и стакан воды.
– Выпей. Выпей. Станет легче, – твердила она, положив ему таблетки в рот, заливая водой.
Лука непонимающе смотрел на мать красными глазами.
– Как? Как так? – повторял он, задыхаясь точно в агонии.
– С каким-то крутым подрался на дискотеке. Ему налупили сильно, и ночью в больнице умер от кровоизлияния в мозг… – проговорила она жалобным голосом.
Лука укрылся с головой под одеяло, закрыв глаза, и увидел перед собой улыбающиеся лицо Марка.
– Как так? Как так? – всхлипывая, продолжал повторять Лука, не в состоянии поверить, что все это, правда и действительно происходит с ним.
Первое знакомство со смертью у Луки началось с того, что она забрала его самого близкого, нареченного брата. До этого момента смерть никогда не затрагивала Луку, и он считал ее чем-то, что случается только с другими.
Ночью Лука не спал. Мысли о том, что больше он не сможет заговорить с Марком, посоветоваться, обнять не давали ему покоя и еще больше сгущали в сердце тоску. Слайдами всплывали кадры из памяти. Он думал о множестве вещей, которые они хотели сделать и теперь уже не сделают никогда.
VIII
Лука замкнулся в себе и три дня почти не вставал с кровати. Он не замечал, что по лицу сами по себе ползли слезы.
Сегодня в два часа схоронили… – сказала мать, с осторожностью заглянув в комнату.
Он лежал, устремив взгляд в потолок, и никак не реагировал. На следующий день в нем проснулась острая потребность услышать кого-то близкого, и Лука попытался дозвониться до Яна.
– Да, – ответил угрюмо Ян, до которого удалось дозвониться лишь с пятой попытки.
– Привет… – сказал Лука тихим голосом.
Ему было непривычно слышать меланхоличный голос Яна.
– Ты не был на похоронах?
– Я не смог… Не смог бы смотреть на него, видеть лежащим в гробу. Я хочу, чтобы для меня он всегда оставался живым.
– Понимаю. Я до сих пор до конца не верю.
– Знаешь, хочется обмануть самого себя, сделать вид, что мы просто давно не виделись, он уехал на Фиджи и счастлив там.
– Фиджи… – с грустью повторил Ян.
– Ты рано вернулся с поминок.
– Я не ходил на поминки.
– Почему?
– Было сложно видеть его мать. Я сейчас как раз поминаю… Зайдешь?
– Да.
По приходу, Лука удивился изменениям, которые произошли в Яне. Он весь осунулся, на бледном лице появились большие черные круги вокруг воспаленных глаз смотревших на все с безразличием. Молча открыв дверь, Ян без приветствий ушел в комнату и упал в кресло.
Его мать совсем недавно сделала дорогой ремонт, и хорошо меблировала квартиру. Ян всегда был зациклен на чистоплотности, перераставшей в брезгливость, но в квартире было грязно, а вещи лежали не на своих местах.
В колонках музыкального центра негромко играла любимая группа Марка – «Crystal Castles». Лука сел на соседнее кресло справа от Яна. Между ними стоял небольшой столик заставленный бутылками рома и кока колы. Внимание Луки привлек лишний недопитый стакан. В центре стола Ян аккуратно выкладывал из большой горсти белых таблеток слово «Марк».
– Что за таблетки? – спросил Лука, с любопытством рассматривая их.
– Феназепам. Кошерный транквилизатор. В психушках особо буйным дают, чтобы скромней себя вели.
– Мать дала? – спросил, ухмыльнувшись Лука.
– Нет. Мать корвалолом пичкает.
– Думает что поможет?
– Не знаю… Я не спал уже несколько дней.
– Так откуда таблетки?
– Бес принес.
– Он здесь?
– На кухне.
Лука неумолимо раздражался присутствием Беса, считая его посторонним. Через силу
