перед ним.
Он бросился на него с копьем, изогнувшись всем телом с той жестокостью, которую часы, проведенные на ристалище, сделали для него такой же естественной, как ходьба. Копье вонзилось глубоко; этот выпад пронзил бы одного человека и убил бы человека позади него, но это был не человек. Тварь быстро отпрянула от него, вырывая копье из его рук. Он с огромным усилием поднялся, хотя насквозь промокшая кольчуга пыталась затянуть его под себя, и бросился туда, где упал меч.
Он увидел, что девочка тоже ищет его, стоя по бедра в грязной воде, ее маленькие ножки белели на фоне реки и темного неба. Теперь она полностью погрузилась в воду, как будто охотилась на черепах. Он попытался крикнуть Вернись! но смог только кашлянуть, и тогда он сунул руку в воду, схватил ее за светлые волосы и рывком поднял на берег. Она держала меч за лезвие, но снова порезалась, когда упала и выронила его. Однако он увидел, куда упал меч, и увидел, как она карабкается по грязи на берег. Священник побежал чтобы помочь ей. Томас схватил меч и стал поворачиваться к реке, чувствуя, что слишком много гибельных секунд стоял к ней спиной.
— Берегись! Берегись! — кричал священник, перекрывая шум дождя.
Томас повернулся до конца и увидел, как чудовище скользит к нему прямо под водой, его плоская лягушачья голова была размером с два турнирных щита, за ней волочились непристойные усы, а копье оставляло в воде букву S, где оно все еще торчало в толще тела. Существо было не меньше двадцати шагов в длину, вода, перекатывавшая через него, гипнотизировала, почти завораживала.
Теперь голова чудовища показалась над поверхностью, а усы взметнулись вперед и хлестнули Томаса. Он услышал плеск справа от себя, но не обратил на это внимания, не сводя глаз с чудовища и поднимая меч. Оно раскрыло пасть шире, чем было способно, продемонстрировав болезненно-белую внутренность и ряды зубов длиной с палец. Из нее полилась густая прозрачная жидкость. Оно изогнулось всем телом за открытой пастью, готовясь к удару, в то время как Томас приготовился умереть, вонзив свой меч ему в горло. Что-то мелькнуло на краю поля зрения Томаса, и он увидел, как секач с огромной силой опустился на голову твари сбоку, открыв белую, пузырящуюся рану, из которой послышалось шипение. Секач опускался снова и снова; фермер делал это так, словно рубил дерево, его красные губы были сжаты от напряжения. Томас ударил существо мечом, нанеся ужасную рану в нос и пасть, от которой оно отпрянуло и с громким всплеском нырнуло обратно под воду.
Оказавшись вне досягаемости, оно снова вынырнуло на поверхность и вздыбилось, показав свое белое брюхо, на котором, как соски, располагались пары обращенных назад изогнутых черных шипов размером с нож для нарезки овощей. Оно зашипело на них, шипы изогнулись, и по всему его брюху потекла черная жидкость. По бокам шеи у него были маслянистые плавники, заканчивающиеся еще большим количеством шипов. Теперь из воды показался и его хвост, и фермер перекрестился и заскулил. На конце хвоста была человеческая рука. Такая белая, что казалась почти прозрачной, ярко выделяясь на фоне черного неба.
Блядская рука!
Теперь хвост скользнул вперед, и рука стала ощупывать бок твари, пока не нашла застрявшее в нем копье, которое и вытащила. За спиной прогремел гром.
Фермер начал хныкать Аве Мария, и чудовище склонило голову набок, прислушиваясь и возбужденно шевеля усами. Томас сильно стукнул толстяка кулаком по плечу, чтобы тот заткнулся, но тот только стал молиться громче. Без предупреждения по телу существа пробежала рябь, и кончик его хвоста хлестнул, как кнут. Рука выпустила копье, и оно полетело в фермера, словно выпущенное из арбалета. Оно проткнуло бы его насквозь, когда он молился, если бы Томас его не толкнул. В результате копье рассекло фермеру щеку и висок, и он ужасно закричал.
Затем существо сделало худшую вещь, которую Томас когда-либо видел: оно открыло пасть и в точности повторило крик фермера.
Оно снова двинулось к мужчинам. Фермер продолжал кричать, даже когда оно насмехалось над ним; он прижимал руку к ране на голове, из которой под дождем тонкой струйкой быстро текла кровь, и кричал не переставая.
Томас никогда еще не был так напуган. Я не могу, я не могу, я не могу, думал он, заставляя ноги идти по грязи навстречу чудовищу. Томас изо всех сил замахнулся, чтобы ударить чудовище по голове, но нанес лишь скользящий удар, когда оно пронеслось мимо него и схватило кричащего фермера — его крики оборвались, когда оно с громким, влажным шлепающим звуком втянуло голову и плечи человека в свою пасть. Теперь оно напрягло мышцы на шее и подняло грузного фермера из воды, задрав его дергающиеся ноги к небу и пытаясь проглотить его многократными глотками, БАМФ, БАМФ, БАМФ, как пеликан, хватающий большую рыбу.
Томас увидел, что из воды торчит конец секача фермера. Он сунул меч в ножны, чтобы не потерять его, затем наклонился, чтобы ухватиться за рукоятку оружия. У твари возникли проблемы с тем, чтобы проглотить фермера. Томас рубанул по нему со всей своей недюжинной силой, проделав в нем такие дыры, которые выпотрошили бы и быка. Один удар повыше проделал отверстие рядом с куском мяса, который существо пыталось проглотить, и Томас увидел, как бледнеет лицо фермера по мере того, как он все глубже погружался в его глотку. Однако оно больше не могло игнорировать рвущего его силача, поэтому чудовище повернуло к Томасу слепую морду, из пасти торчали ноги другого человека. Оно замахнулось усами на Томаса, чтобы найти его, а затем обвило хвостом-рукой его ногу. Оно опустило голову и шею в воду и еще сильнее обвило хвост-руку вокруг неприятеля, который пытался его убить. Оно пенило воду своими содроганиями, одновременно продолжая пытаться проглотить свою добычу, но теперь его задняя половина была незащищена.
Томас ударил его под водой острием своего оружия, так что маслянистая кровь выступила наружу, но тут ужасная белая рука оказалась у него на лице, мучительно схватила за щеку, пытаясь найти глаза. Он повертел головой из стороны в сторону, затем воткнул оружие в дно реки так, чтобы его снова можно было найти. Однако у него не хватило сил оторвать руку от лица, и он почувствовал, как что-то острое царапнуло его поножи, когда что-то сжалось вокруг его ноги.
— Блядские шипы, — безумно взвизгнул он, широко расставив ноги и изо всех сил стараясь удержаться на ногах, и отвел большой палец руки назад, чтобы ослабить хватку. Другой рукой он нащупал
