ранее нами описанный[64]. Греческая рукопись в этом окладе приобретена была в Константинополе в 1359 году, и эмали ее относятся к XI–XIII векам, но многие представляют еще высокий художественный вкус, а между ними три маленьких круглых даты с изображением Спасителя и пять круглых же медальонов с изображением Богородицы являются в своем роде замечательными и в иконографическом и в историческом отношениях. Здесь имеются два медальона с изображением Богоматери в той самой позе внутреннего умиления, когда она, неподвижно стоя, раскрывает у себя перед грудью ладонями обе поднятые руки. На одном медальоне изображена Богоматерь Одигитрия (рассмотренная в своем месте), а три изображения, из которых одна четыреугольная пластинка, представляют Деисусную Богоматерь, все три раза изображенную справа от Спасителя, с воздетыми руками, но только в одном случае со склоненною к Нему головою.
Список или подражание Хахульской иконе представляет Деисусная икона Божией Матери, чтимая в монастыре Хопи (рис. 173), в Мингрелии, также украшенная эмалевыми образами Спаса и Архангела[65]. Под иконою читается надпись: «Всесвятая Богоматерь, предстательству! пред Христом за душу царя Леона»; Броссе относит это к Леону III († 937 г.). Икона – с ценными эмалевыми медальонами и эмалевыми пластинками XI–XII столетий, вложенная в тройной складень работы XVII века. Правда, самый лик Божией Матери в этой иконе переписан, но положение головы и рук указывается совершенно точно древним окладом и чудным рисунком (вполне Византийским и не старше XII века) серебряной, золоченой ризы с эмалевыми наугольниками, убранной по венчику драгоценными эмалевыми бляшками с тонким орнаментом. И вот это склоненное положение головы представляет Божию Матерь в типе «Деисусной» и составляет явное забвение одиночного лика Халкопратийской иконы.
173. Икона в монастыре Хопи в Грузии
Россия сохранила между своими древностями ряд Фресковых росписей, относящихся к XII столетию; таковы: Спасо-Мирожский собор 1156 года, Димитриевский собор во Владимире 1194 года, Спасо-Нередицкий храм близ Новгорода 1198 года и Старо-Ладожская церковь св. Георгия, роспись которой относится также к XII столетию. Все эти храмовые росписи по содержанию и стилю своего исполнения являются ветвью Византийского искусства и отмечены общим характером Византийского стиля. Однако, ближайшее их рассмотрение обнаруживает значительную разницу не только между ними самими, но также и по сравнению их с общим Византийским оригиналом. Такого рода факт оказывается особенно ярким и знаменательным по отношению к фрескам Нередицы. В этих последних, при всей их Византийской типичности, мы как раз не находим многих наиболее характерных признаков Византийского мастерства XII века. Исследователь, привлеченный к их рассмотрению, убедившись в этом частном факте должен был бы предположить, что во фресках Нередицы мы находим как бы архаическое Византийское мастерство, которое еще было не знакомо со всеми утонченностями Византийского стиля, как он был выработан искусством Византийской столицы во вторую половину XI и первую половину XII столетий. На первый раз подобного рода предположение подкреплялось бы аналогичными случаями, даже в отдаленных от Новгорода местностях. Так, во фресковых росписях наших крымских крипт, равно как и во вновь открытых подземных церквах Каппадокии[66], относящихся к XI столетию, также наблюдаются разнообразные явления архаизма.
В стенной росписи Спасо-Нередицкого храма, под окном абсиды в нише видим изображение Деисуса в медальонах: в средине изображен юный Отрок Эммануил, т.е. вместо Спасителя обычного типа здесь представлен юный учитель Иерусалимского храма, быть может, вспомянутый здесь ради горнего места, которое украшено этим изображением: пример этот пока единственный, но, если эта догадка верна, то сюжет является замечательным по глубине мысли. Мы уже имели ранее случай указывать[67], что в одной из Грузинских миниатюр, иллюстрирующих евангелие (Тифлисская библиотека рукописей), Отрок-Христос, учащий во храме, представлен посреди возвышенного омфала, сложенного в виде помоста из камней среди «сигмы» Иерусалимского храма. По сторонам Отрока-Спасителя, также в медальонах, представлены по-грудь Иоанн Предтеча и св. Марфа (рис. 174), как ясно гласить о том надпись. Но изображенная здесь женская фигура представлена в обычном типе Богоматери в «Деисусе»; самый лик представляет Богоматерь; далее – мафорий, наглухо покрывающий всю фигуру с головой, и обе поднятые к Спасителю руки. Но, что окончательно утверждает нас в том, что здесь изображена Богоматерь, это – вышитые на обычных трех местах: над челом и на обеих плечах звезды и кресты, как известно отличающие изображение Богоматери в иконографии, начиная приблизительно с X века. Между тем, надпись имени Марфа тоже не оставляет никаких сомнений. Очевидно, поэтому, что мастер в данном случае не разобрал надписей на шаблоне обыкновенного Деисуса, на котором Богоматерь имела по сторонам фигуры надпись (по-гречески или по-славянски, т.е. славянскими, – напр., болгарскими – буквами на греческий лад: ΑΓΙΑ МАРИА). Подобного рода надпись в древнейших памятниках иконографии Богоматери является очень обычною (фрески церкви св. Марии Антиквы в Риме, Фреска в Египте близ Эсне, золотой медальон VI–VII века, изданный у Гарруччи, и пр.). Наименование святой Марии встречается одинаково как на греческом языке, так и на латинском. Но, начиная уже с VIII столетия, когда взамен установилось как догмат, наименование Марии Богородицею, эта надпись начинает исчезать, по крайней мере в пределах собственно византийского искусства, и при том настолько решительно, что встречается лишь в мелких провинциальных изделиях. Таким образом, и в данном случае, мы должны считать настоящий памятник своего рода архаизмом, уцелевшим в русском мастерстве еще приблизительно с IX века.
174. Фреска в алтаре Спасо-Нередицкий церкви близ Новгорода
Замечательный образ «Деисусной» Богоматери греческого письма из собрания преосвященного Порфирия в музее Киевской Духовной Академии представляет уже Божию Матерь вполне в «Деисусном» типе и даже со значительно видоизмененным положением и головы и рук, на которое мы должны обратить особенное внимание. Здесь только правая рука слегка и слабо (а не напряженно и с уверенностью, как в типах Оранты) поднята и раскрыта, в то время как голова глубоко склонена и даже взор неопределенно опущен. Левая рука Божией Матери весьма характерно приподнята и положена на правую руку несколько ниже плеча: так ясно видно, что она незадолго перед этим движением была тоже воздета, но затем опущена и сложена на груди в знак выражения полной преданности тому решению Верховного Судьи, каким является ее Сын. Однако, одиночное появление подобных икон[68] указывает, по-видимому на замену древнего типа более обычным, но также на память о древнем чтимом образе.
Далее замечательным памятником и руководством в будущем может послужить икона Богоматери деисусного типа, сохраняемая в настоящее время в соборе Зимнего Дворца
