— Позитронный мозг. — Уважительно произнёс Освальд. — При мне такого не было. У меня мозг обычный.
— Может, поэтому ты и смог пойти против? — Спросил Гаст.
Но Освальд уже был поглощён исследованиями.
— Это Независимый. Ровальд. Ты хотел с им пообщаться. Как мне кажется.
Механический человек чуть поднял взгляд, с сомнением посмотрел на нерона, размышляя, прерывать долгожданное, или нет. Затем вздохнул, провёл двумя железными пальцами над глазами нерона, и тот отключился полностью. Щелкнул. Включилось освещение. Ровальд оценил по достоинству лабораторию первого императора. Импланты, кибернетика. Всё аккуратно разложено по полочкам, либо находилось в банках, залитые специальным раствором. Это был целый склад кибернетики. Но ничего подобного на него самого здесь не было.
— Чаю? — Предложил Освальд.
— Только мне, ему не надо.
Освальд подумал мгновение, кивнул. Щёлкнул пальцами ещё раз, прилетел чайник и они уселись за операционным столом.
— Я только начала. Он ещё не вскрыт. Вас не смутит?
— Ой, что ты. — Отмахнулся Гаст. — Знакомься, Ровальд. Тот самый.
— О, творитель суеты! Здравствуй, я Освальд. Ох как я заждался.
— Приятно познакомится. Первый император Нерона.
Освальд, словно бы прищурившись, уточнил:
— И ты не испытываешь ко мне омерзения? Злобы? Не осуждаешь?
— Не имею права. Я не знаю ваших обстоятельств, не говоря уже о жизни.
— А если узнаешь, и обстоятельства покажутся тебе омерзительными?
— Стерплю.
— Чтож, это честно. Честность в нашем деле на вес золота. — Согласился Освальд. — Он разлил чай себе и Гасту, точно так же не задавая вопросов, почему Ровальд не снимает доспеха, отказывается от гостеприимства.
Ровальд прочёл сообщение в логе.
Вы просканированы на наличие органики
Но Освальд даже не дрогнул. Ничем не выдал себя. Общение обещает быть благотворным.
— Так понимаю, вы пришли сюда не просто чтобы познакомиться. У такого человека, наверняка мало времени.
— Сегодня у меня его достаточно.
— Значит, вам всё уже рассказали. — Освальд кивнул несколько раз, подтверждая свои догадки. — Хорошо. Но есть кое-что, что я бы хотел рассказать лично вам. Без Гаста.
Гаст встал, но Ровальд успел положить руку на плечо, не давая подняться.
— Он со мной.
— А, вот как. Так ты решился. — С удовольствием сказал Освальд, посмотрев на Гаста. — Молодец, сынок.
Они какое-то время посидели в тишине. Освальд собирался с мыслями.
— За то, что вы узнаете, прошу не судить меня. Не делайте поспешных выводов. А если будете осуждать, я заслужил. Вам, пожалуй, я могу довериться.
— Вы хотели всё это взвалить не девушку, которая была к этому не готова.
Освальд кивнул:
— Да, собирался. Не буду оправдываться. Она же мой потомок. Моя правнучка, Бог знает в каком колене. Она должна знать свои корни, гордиться, передавать эту историю детям, чтобы они передавали её дальше. Нельзя забывать роковые ошибки. Это был хороший урок для всех нас.
— Какой урок? — Поинтересовался Гаст.
— Урок Доверия. Или жадности. Смотря как посмотреть.
— Вы пришли к выводу, что синица в рукаве, дороже журавля в небе?
— О, да, лучше не скажешь. Расплата за жадность, любопытство, доверие, детскую наивность, простоту, слишком велика. Слишком. Пятьсот двадцать один год назад я был обычным человеком. Как вы. Простым юношей королевских кровей, который должен был унаследовать отцовский трон. Планета была мирной, дружелюбной, приятной. Тысячи лет мира, превратили несколько сотен выживших Восьмой Колыбели в процветающее государство.
Таинственный город Грозный, который периодически выходил на связь, задавая вопросы, и тут же отключался. У много породилось много мифов и преданий, каждый из которых хотелось проверить. Кровь бурлила. Хотелось исследовать мир. И мы, с друзьями, пошли в запретные расщелины, к которым строго на строго запрещено подходить. Не спроста такие места есть.
Мы спустились вниз. Нам, пятерым, было интересно, что же там. Что от нас скрывают взрослые? Мне было шестнадцать лет. В Перунограде тогда существовали игры, кто сильнее, ловчее, умнее. Много разных. Я принимал участие, но никогда не занимал не то, что первых, даже средних строчек. А мне хотелось доказать отцу, матери, братьям и сёстрам, что я достойный наследник. Не олух.
В этот момент за спиной Ровальд кто-то спрыгнул и в Освальда полетел кинжал, который остановился в двух сантиметрах от него. Кинжал тут же развернулся, и пробил однорукого чёрного рыцаря насквозь, разбив позвоночник, от чего тот потерял опору под ногами и упал.
Овальд был силён. Стар, опытен, силён, таинственен. Первый император Нерона продолжил.
— Мне нравилась одна девушка. Которая была влюблена в сильнейшего победителя арены. Она часто ходила с подругами, и я краем уха слышал, как она восхищалась бойцами, особенно, самыми сильными. Как была влюблена в них. Я видел, как она смотрела на них. На меня она вовсе не смотрела. Однажды я решился, и в тайне от всех, пригласил её встретиться. После прогулки, которая ей была не слишком интересна, я предложил ей встречаться, признался в чувствах. Но… В кустах раздался смех. За нами следили. И она, услышав его, высмеяла меня. Не спас даже титул наследника. Я не мог пережить позора. Убежал из дома. И стал тренироваться. Меня нашли друзья. Потом я узнал одну историю. Что в расщелине. Там, куда запрещают ходить взрослые, есть нечто, обладающее разумом. Оно создало эту планету. Всю природу. Животных. Землю. Может быть, даже нас. Наше прошлое уже тогда хранилось в некоторой тайне. То ли из-за того, что времени прошло слишком много, то ли по другим причинам.
Сначала я отказывался. Учавствовал в арене, в битвах, играх. Каждый год. Становился сильнее, а она, красавица, уже встречалась с лучшим. Неизменным победителем, который держал планку. Мы были молоды, всего под двадцать лет. На мои выходки родители смотрели спустя рукава. Они любили меня, и ждали, когда я успокоюсь, проявляя ко мне столько уважения, сколько я не встретил впоследствии. Это было то, что я не ценил. Мне казалось, меня забыли. Я никому не нужен. Может, в какой-то степени это и было правдой, но далеко не полной. Я был молод, горяч, глуп, и очень настойчив. Настойчивость у меня была императорской. Я никогда не опускал руки, чтобы не случилось. Это и сыграло со мной злую шутку. Однажды, когда я следил за Крестильдой, увидел, как она. В очередной раз прогуливаясь, поцеловалась. Это был её первый поцелуй, я знал точно. Моё сердце вздрогнуло, и я, потерпев очередное постыдное поражение на играх, отправился с друзьями в запрещённые места. Мы долго скитались по расщелине, спускались вниз. Разведывали, вновь поднимались, запасались продуктами, и вновь спускались, разведывая всё больше, и дальше.
