неохотно, ее приходится упрашивать, а золото — вырывать.
Копают металл артелями, выручку делят поровну. Коль и прильнет будто бы сам собой к руке самородочек иль откроется «гнездо» — бери меня, кто первый увидал! — оно лучше будет с ними не баловать. Чревато.
Артель тверда товариществом и сама в сто глаз смотрит, чтобы дела вершились без изъяна. Теперь что-то не слыхать таких дел, а вот в старое время бывало, что блудливого артельщика товарищи своим таежным судом и «пришьют», то есть зарежут, попросту говоря.
Против артели и родной отец не заступа. Это реальность, вплетенная в материю жизни. Вернувшись домой, из тайги, артель сообщит по начальству: помер от горячки Петр Иванов или Иван Петров — и концы в воду. Никто разбираться не будет.
Где-то до конца 1947 года, то есть до отмены карточной системы и до денежной реформы, старательское золото «отоваривалось». Сдав добычу, старатели на полученные боны брали в магазинах золотоскупки что хотели, по своему выбору и без нормы: пшеничную муку, сахар, масло, ткани и прочее.
Любопытно, что даже в таких оазисах изобилия, а так же в «Торгсинах», государство все равно драло со своих граждан за продукты дороже рыночной экспортной цены. Так животное масло продавалась в 1,7 раз дороже экспортной цены за границу, растительное в 3,81 раз, сахар в 3,8 раз.
Что было старателю сверх собственных надобностей, то пускалось на рынок по вольной цене. И один золотоскупочный рубль обрастал шестью «базарными», как баран шерстью, как птенец пухом.
То есть схема проста. Есть официальная скупка для старателей. Будем считать «по рынку» по 6 рублей грамм. Несли золото в приисковые кассы, а иные прятали в тайниках.
Есть же еще и золотые жучки. Может скупка закрыта, а золотой «шлих» жжет руки и старатель хочет от него быстрей избавится. А может какой-нибудь бойкий еврейский закройщик, обосновавшийся рядом с приисковой конторой, скупает его втихомолку по шесть с полтиной. Или чуть больше. У нас же на Украине, в зависимости от числа посредников, такой нелегальный металл можно достать уже от 24 до 30 рублей. И выше, так как нет предела человеческой жадности. По слухам в Средней Азии цена уже идет по сорок. И даже немного выше. Слишком уж там любят золото.
То есть схема получается простая. Здесь купил — там продал. Десять рублей (а то и больше) с грамма на карман положил. И самый цимес в этой схеме то, что как только я засвечусь пару раз на маршруте как змеелов, перевозящий живых ядовитых змей, то потом не один милиционер или работник НКВД даже под угрозой расстрела у меня обыск делать не будет. Побоится. Суд еще когда будет, а скопытится можно прямо сейчас. Изящно выходит, не правда ли?
Все это было гладко в теории. Как оно будет сейчас я хотел посоветоваться со специалистом. С двоюродным дядькой Кухаруком.
Глава 5
Бывший гражданин Фридман, а ныне Кухарук, был человеком разнообразных навыков. И интересной судьбы. И больших талантов. Но чтил Уголовный Кодекс. В последнее время.
Но в молодости покидала его нелегкая. Побросала судьба по кочкам. Даже пришлось ему присесть года на два. По экономической статье. Благо советское государство считало сейчас экономические преступления сущей ерундой. По сравнению с политическим инакомыслием. В последнем случае органы и суд карали быстро, жестоко и беспощадно.
Рассказывают, что в определенный период Кухарук подвизывался старателем в «Севзолоте». Впрочем, говорят, он был не столько старателем, сколько охотником за другими старателями, но не с винтовкой в лесу, как в старину в Сибири, а с рублями: Кухарук якобы скупал золотой песок и самородки. Так это или нет, доподлинно не известно. Изя не любил делиться воспоминаниями об этих временах ни с кем. Ни с родственниками, ни с друзьями.
Теперь же «дядя» жил в пригороде Киева, отделенном добрым часом езды от центра. Где чужих не любили и во дворах выли цепные псы. Обитал он в собственном доме. Хозяин. Он так и говорил всем: «мой дом», хотя официальной владелицей числилась его жена. Было ему лет под пятьдесят, и считался в округе Иосиф мастером на все руки.
Он и слесарил, и столярничал, и рисовал красками. Потрафляя вкусам местного киевского мещанства, Кухарук давно строил из себя «свидомого хохла». Мимикрировал. Подстригся под горшок, отпустил вислые «казацкие» усы, носил «вышиванки» и шаровары. Талант! Артист больших и малых театров!
«Дядя» умело разрисовывал клеенки и холсты, превращая их в настенные «ковры». Художник доходчиво и лихо изображал русалок с пышным телом и с газельими глазами, на берегу ручья в томительных позах, или задумчивых дам с зонтиками, вопиюще-гнусного вида «мамзелей» «старинного покроя», с тончайшими талиями, широчайшими бедрами, со сливочным низким декольте.
Словом, малевал Кухарук совершенную дрянь, но в ярких красках и, надо все же признать, с каким-то намеком на «квазиунофантазию», что и обеспечивало ему неплохой рыночный сбыт. Шишкин, Крамской, Куинджи, Левитан плачут горькими слезами от зависти.
Сбыт хотя и относительно небольшой, чтобы им заинтересовалась государственная фабрика, был вполне достаточен для существования этой полукустарной мастерской, специализирующейся на определенных товарах, выработка которых на крупном предприятии не всегда выгодна. Сейчас, по нынешним непростым временам, Кухарук работал не кустарем-одиночкой, он официально состоял членом артели «Славутич».
Объединения, которые сейчас называются художественными артелями, призваны заполнить известный пробел, создать некие ценности, которые государственные организации не создают. Например, строительные тресты не занимаются, за некоторыми исключениями, роскошной отделкой зданий и помещений, а особенно ремонтом и реставрацией.
Проектные организации, заводы, фабрики нуждаются в чьей-то помощи для изготовления макетов, плакатов; школы и высшие учебные заведения — в наглядных пособиях; клубы — в картинах, рамах для картин; профсоюзные организации — в оформлении праздников. Перечень подобных работ, где требуется художественное выполнение ремесленными приемами, бесконечен. В общем, дело хлебное.
Этот интересной судьбы человек должен был понимать толк и в золоте… Что и явилось причиной моего визита.
Короче. Мой родственник был представителем совершенно другой России, существующей рядом и параллельно со Сталинским СССР. Сохранявшейся в довоенный и затем медленно угасавшей в послевоенный период. России кулаческой и частнособственнической, не имевшей с конца 1920-х годов никаких
