за спиной своего лидера. Они, с каменными лицами, словно солдаты, будто бы ждали приказа Гриши.
— Очень ты меня разочаровал, Глеб, — стал отчитывать Гриша. — Ты же знаешь правила. Разговаривать с предателем нельзя. Иначе ты сам станешь для всех предателем. Предателем бойкота.
Гриша, словно провинившийся ученик, понурил голову, упер взгляд в пол. Такого терпеть я не мог.
— Все, — вздохнул Гриша. — Раз есть у тебя с Батоном какие-то дела, я тоже объявляю тебе…
— Отстань ты от него, — встал я между Глебом и Гришей. — Он тут не виноват.
— Как это не виноват? — Вклинился языкастый Денис. — Он с тобой разговаривал и…
Гриша поднял руку во властном жесте, и Денис тут же замолчал.
— Правила одни для всех, — строго посмотрел на меня Гриша. — Ты провинился, ты подставил весь коллектив и теперь…
— Какие правила? — дерзко перебил я Гришу. — Которые ты сам выдумал?
От моего ответа Гриша даже удивился, его светлые брови вскинулись чуть не к белобрысой челке.
— Значит, у тебя и правда голосок прорезался, — мрачно проговорил Гриша. — А мы думали-гадали, что ты головой бухнулся, вот и стал буйный…
— А ты от темы не уходи, — кивнул я ему.
Я старался смотреть Грише прямо в глаза. Ростом я был пониже белобрысого, а стояли мы близко. Пришлось приподнять подбородок, чтобы не отрывать взгляда от Гришиных голубых зрачков. Но такая поза даже придавала мне решительного вида.
— Вы меня обвиняете в том, что я украл деньги у класса, который мы на подарок Ирине Сергеевне зарабатывали. Обвинение серьезное. Есть ли доказательства? Свидетели?
На мгновение Гриша растерялся, но быстро взял себя в руки, тут же попытался переменить тему:
— Да что нам с тобой разговаривать? У нас бойкот. Сейчас другой вопрос решается: вопрос по объявлению бойкота…
— Мне ты тоже в одиночку бойкот объявил, а остальных подначил присоединиться?
Белобрысый от такой дерзости даже разозлился. Его белые щеки покраснели, нахмурившись, он поджал губы.
— Повторяю: где свидетели? Где доказательства, что я взял? Есть? Так представьте. Если все так, как вы говорите, если моя вина доказана будет, так объявляйте мне хоть десять бойкотов. Я все приму спокойно. Но если ваш бойкот несправедливый, тут совсем другой разговор будет.
— Правильно, — помолчав пару секунд, ответил Гриша. — Другой разговор. Короче, так. Глеб, смотри на меня.
Глеб виновато уставился на белобрысого. В глазах мальчишки стояли слезы. Я видел, что щупленький и скромный мальчуган держался из последних сил, чтобы не заплакать при пацанах.
— Тебе объявляется…
— Глеб не виноват, — повторил я. — Давай свидетелей. Давай доказательства. А до тех пор вина моя не доказана, бойкот несправедливый, а значит, и его ты не тронешь. Понял? Кто видел, что я якобы взял деньги?
— Ну… Как кто? — Задумчиво подал голос мелконосый. — Гриша и видел. Вы же с ним в тот день вместе дежурили после уроков.
— Помолчи, Сеня, — строго обернулся к мелконосому Гриша.
— Значит, один свидетель. Он же следователь, он же судья, — сказал я. — Интересно выходит.
Гриша сначала даже растерялся. Он отступил на шаг, округлил глаза и заозирался на своих друзей, как бы ища их поддержки. Остальные двое с сомнением переглянулись.
— Ты на что намекаешь, Батон? — Злобно зашипел белобрысый.
— Назови меня еще раз батоном, — выступил я вперед. — Получишь по шее.
— От кого? — Хмыкнул он. — От тебя? Ну-ну. Да ты даже…
Договорить он не успел. Я схватил Гришу за грудки. Мы сцепились в клинче. Денис с Сеней бросились разнимать.
— Ты! Да я тебя разукрашу так, что мало не покажется! — Кричал Гриша. — Уж я тебя жалел, да теперь не буду!
— Ну попробуй разукрасить… — Проговорил я, сквозь сжатые зубы.
— Брейк! Брейк! — Влез между нами Семен. — Только в школе драться не вздумайте!
— Это что тут за цирк? — Прозвучал вдруг хрипловатый мужской голос.
Мы тут же расцепились. Гриша со своими вытянулись чуть не по струнке. Под лестницу заглянул немолодой мужчина. Невысокий и лысоватый, он носил синий спортивный костюм с белыми полосками на руках и ногах. На висках темных, редких волос выделялась седина. Мужчина выглядел уставшим. Под его глубоко посаженными карими глазами проглядывались мешки. Тем не менее, щеки были выбриты гладко, до синевы.
— Че вы за балаган тут развели? — Переспросил он строго.
— Да мы… Мы… — Попытался оправдать растерявшийся Гриша.
— Подраться решили, — пожал я плечами. — А до школьного двора как-то не дотерпели.
Вся троица вместе с Глебом изумленно уставились на меня.
Мужчина хмыкнул, кривовато улыбнулся.
— Школьный двор тоже не лучшее место для драк, — помолчав, ответил он. — Лучше на пруду. Там лужайка — хоть весь день на травке борись.
Вдруг мужчина, который, по всей видимости, был физруком, нахмурил брови, присмотрелся.
— Вова, ты что ли? — Уставился он на меня.
— Я.
— Ты, что ли, подраться решил? Ты ж всегда ниже травы, тише воды.
— Надо когда-то начинать, — хмыкнул я.
— Ага. Начинать, значит, — медленно кивнул мужчина. — Ох, надрать бы вам всем уши. Драчуны хреновы. Да к Лидии Георгиевне оттащить.
Под строгим голосом старого физрука Гриша и остальные опустили головы. Я же смотрел на мужчину спокойно и держал себя в руках. Уж будь что будет, раз попал в передрягу.
— Да только повезло вам, лоботрясы, что не до этого мне. Дуйте на уроки, чтобы духу вашего тут не было. Увижу еще раз, как беспорядок разводите — сам по шее дам. Поняли?
Все грустно закивали.
— Поняли, — беззаботно пожал плечами я.
— Ну и хорошо. А ну, марш отсюда!
Гриша с Денисом и Сеней первыми вышли из-под лестницы. Я с Глебом отправились за ними.
— Вова, — вдруг остановил меня физрук.
— Глеб, ты иди, — сказал я все еще испуганному мальчику. — Я догоню.
— С-спасибо, — вдруг ответил мальчишка. — Что заступился.
Я только кивнул, и Глеб быстро, через ступеньку, помчался вверх по лестнице.
— Твоя мама разозлится, если узнает, что ты записался в драчуны, — вздохнул тренер подбоченившись.
— Так что я, специально что ли записался? Уж если наседают, так надо давать сдачи.
