и до подбородка… Металлический обод кромки люка оказался перед глазами…
— Отпускай! — приказал бомж, и ловко подхватил меня за спину.
— А-аа!
— Не ори!
Липкое зловоние обдало мне ухо, и я прижала его к плечу, продолжая кричать.
«Господи! — Голову рвало от гнусных впечатлений. — Я на руках бомжа!»
Он поставил меня на землю, словно хрустальную вазу, и отступил на шаг.
— Отойди в сторону! — раздался над головой голос Мишки.
Я поняла, что уже молчу, и подчинилась. Мишка спустился, и я схватила его под руку, словно старого друга. Да куда там! Будто бы нет на свете никого дороже и ближе этого алкаша. Мишка это почувствовал. Он лукаво подмигнул Бармалею и подставил мне небритую щёку для поцелуя. Я отпрянула.
— Дурак! — вырвалось у меня.
— Скорее дурашка, — проворковал он ласково.
— Я хочу домой! — захныкала я.
— Потерпи немного, — с этими словами Мишка взял меня за плечи и развернул лицом к Бармалею.
Бомж виновато развёл руками и двинул прочь. Механически передвигая ногами, я направилась следом. Странно, но в проходе было светло. Желтоватый свет давали развешенные под потолком лампочки. Это слегка взбодрило, но не настолько, чтобы успокоиться. Я просто взяла себя в руки, насколько могла. В голове пустота, заполненная звенящим страхом. Ещё мне было противно. Стараясь не задеть грязных стен, я продвигалась шаг за шагом за бомжом, чувствуя спиной идущего следом Мишку. Ноги словно ватные, поджилки тряслись…
Мы пробрались по узкому и сырому коридору, стены которого были выложены кирпичом и оказались перед проломом в стене. В принципе проломов было два. Один над головой, и через него шли какие-то пыльные кабеля и трубы, и второй, большой. В него протиснулся Бармалей и теперь ждал с другой стороны, когда я проделаю то же самое. А я стояла и думала. Вдруг он сейчас вздумает подать мне руку? Что тогда? А ну как я не протяну ему свою аккуратную ладошку с красивыми ноготками на пальчиках с нежной кожей, а он её схватит сам, своей грязной ручищей? Я представила прикосновение и содрогнулась.
— Чего стоишь? — раздался из-за спины голос Мишки.
Странно, но мне уже не было страшно. Может, просто оттого, что бояться было попросту бесполезным теперь занятием. Кричи, бейся, царапайся… Всё одно. Я под землёй один на один с двумя мужиками. Хотя, вернее сказать, с двумя представителями социального дна, которые имеют детородные органы, присущие для противоположного пола. К слову сказать, и Бармалей ещё возможно может поиметь женщину. На вид, даже в лохмотьях, он выглядел относительно молодо. Если брать поправку на алкоголь и образ жизни, то где-то за сорок. А это для мужчины ещё не приговор. Выходит, случись что, и мне предстоит с ними с двумя… А что если они и вовсе меня здесь будут держать для своих утех?! А потом я ещё забеременею от кого-то из них… Вот это история! — восхитилась я и ужаснулась одновременно.
— Господи! — вырвалось у меня, и я стала протискиваться вслед за Бармалеем.
Причём делала это так, чтобы не касаться стен руками.
Мы прошли ещё немного, а потом и вовсе почти проползли несколько метров на четвереньках. Я вдруг поняла, что по щекам текут слёзы, а странный вой издают мои, сложенные трубочкой губы… Я проклинала тот момент, когда решилась идти к Мишке. Но пути назад не было ни в прямом, ни в переносном смысле. В первом случае я и так далеко зашла, и было бы просто жалко останавливаться. Ну и второе; чтобы вернуться, мне придётся протиснуться между Мишкой и стеной, а потом ещё невесть сколько пробираться по этим лабиринтам. И если я даже доберусь до злосчастного колодца с лестницей, то не смогу самостоятельно взобраться по ней…
Бармалей жил в небольшом бетонном помещении, вверху которого был люк. Почему мы не проникли в него сразу, тут же объяснил Мишка.
— Он выходит прямо во двор поликлиники, и если нас увидят, то прогонят, — сказал он, проследив за моим взглядом.
— Господи! — простонала я, озираясь, и тронула скулы кончиками пальцев.
Пыльный и липкий воздух стянул кожу. Что теперь будет с лицом! Взгляд, словно магнитом, тянуло к кровати. Вернее это была спинка от дивана, заправленная каким-то грязным тряпьём. Я вдруг отчётливо представила себя, распростёртую на этом хламе. Голая и красивая. Пол враз качнулся от этих мыслей и поплыл, а к горлу подступил тошнотворный ком.
— И-ии! — запищало где-то.
— Опять! — раздосадовано проговорил Мишка и приказал: — Молчать!
Я просто задержала дыхание и принялась изучать интерьер дальше. Часть стены была занята полками из разнотипных досок и обломков разной мебели. Они гнулись от веса самого хлама. Пивные бутылки, книжки без обложек, обогреватель без шнура, фарфоровый чайник без носика… Под потолком, невесть как, были прикреплены корзины от тележек, которые используют покупатели в гипермаркетах, чтобы довести покупки до машин на автостоянках. Они оказались заполненными упаковками с макаронами, разными крупами и консервными банками.
Бармалей проследил за моим взглядом и пояснил:
— Это чтобы крысы не добрались.
— Боже! — ужаснулась я. — Здесь есть настоящие крысы?
В затылок будто кто-то подул ледяным воздухом, а по спине побежали мурашки. Мне показалось, что из тёмного угла, откуда-то из-под ящика, на меня кто-то смотрит. Может ещё один бомж? А ведь они живут колониями! — мелькнула мысль. — Что если остальные затаились и ждут, когда эти двое насладятся мною, чтобы потом выбраться из своих углов и начать терзать моё тело…
— Я кота завёл, — похвастал между тем Бармалей. — Но они на него особо внимания не обращают. Правда, когда он дома, перестали ночью по мне шастать.
И тут я увидела огромного чёрного кота. Он лежал на каких-то лохмотьях под трубами.
— Какой большой! — восхитилась я.
— Черныш зовут, — представил друга Бармалей. — Мне с ним не скучно…
Услышав свою кличку, Черныш открыл глаза, сладко зевнул, показав огромную розовую пасть и снова уронил голову на лапы.
Вид кота успокоил, и я продолжила изучать интерьер. Все углы этой небольшой кельи оказались завалены обломками мебели, какими-то металлическими деталями, а стены увешаны одеждой. Был здесь небольшой телевизор и радиоприёмник. Всё это источало запах гниения, сырости, нечистот и залежалых вещей.
— А откуда у вас электричество? — спросила я больше для того, чтобы подбодрить себя собственным голосом.
— Здесь идёт провод по всему проходу, — стал объяснять Бармалей. — Когда работают коммунальщики, то подключают к нему дрель или ещё какой инструмент. Вот я и подворовываю, пока не хватились, — признался он.
— Понятно, — пробормотала я, удивлённая тем, как обживают подобные места бомжи.
— Чай будете? — продолжал удивлять Бармалей и вопросительно посмотрел на меня. — Или кофе?
От того, как сидевший на
