испанец, предок дона Луиса де Мендосы, узнавший тайну местонахождения золота, был убит. – Теперь ее голос зазвучал торжественно, и она бросила выразительный взгляд на Крейга, сверкнув своими чудесными глазами. – Он был зарезан индейцем одного из племен. А на кинжале, которым его убили, как я слышала, был отмечен секрет сокровища.
Я подумал, что в былые времена она могла бы стать великой жрицей языческих богов. Была ли эта дама чем-то бо́льшим, чем просто великолепной актрисой?
Де Моше немного помолчала, а затем добавила:
– Это мое племя оберегало секрет. – Она снова сделала паузу. – На протяжении веков «большая рыба» была тайной и до сих пор ею остается – или, по крайней мере, оставалась, пока кто-то не узнал ее от моего брата. Легенда и кинжал были доверены ему. Я не знаю, как это произошло. Казалось, брат начал сходить с ума, прежде чем выдал тайну. А кинжал у него выкрали. Как это произошло, как кинжал попал в руки профессора Нортона, я не знаю. В любом случае, – продолжила она тем же торжественным тоном, – проклятие последовало за ним. После того как мой брат выдал тайну кинжала и потерял его, разум окончательно покинул его. В конце концов он утопился в озере Титикака.
Ее голос резко оборвался на этом страстном финале трагедии о спрятанном сокровище и кинжале инков.
– А теперь здесь, в Нью-Йорке, случилась эта ужасная история с сеньором Мендосой! – воскликнула сеньора. – Никто не знает, раскрыл он секрет золота или нет. Возможно, он считал, что знает его. И вот он внезапно был убит в собственном доме. Это мой ответ на ваш вопрос о кампании по поиску сокровищ, о которой вы упомянули, чем бы это ни было. Полагаю, мне излишне напоминать о проклятии Мансиче? Стоит ли Золото богов таких жертв?
Несомненно, для сеньоры де Моше то, что она говорила, было реально, что бы мы ни думали об этой истории. Я вспомнил неровные печатные буквы предупреждений, отправленных Нортону, Лесли, Кеннеди и мне. Имели ли они какое-то значение? Я не мог убедить себя в том, что это было проделкой какого-то чудака-одиночки. Нет, это был кто-то, кому месть высших сил казалась реальной и необходимой, и в этом я видел настоящую опасность. Этот некто мог считать себя обязанным выполнить угрозы, изложенные в четырех записках, – либо для сохранения своего инкогнито, либо чтобы сберечь тайну сокровищ, либо в отместку за святотатство.
– Я не могу сообщить вам больше того, что вы, вероятно, уже знаете, – заметила де Моше, пристально наблюдая за нами и, должно быть, отмечая эффект от каждого своего слова. – Вы, полагаю, слышали: всегда считалось, что сокровище находится в большом кургане. Так вышло, что за этот курган все принимают холм недалеко от нашего города Трухильо. Многие пытались найти там клад… безуспешно: их едва не заваливало массой песка.
– И никто никогда не нападал на след сокровища? – спросил Кеннеди.
Сеньора покачала головой.
– Были те, кто искал, есть те, кто ищет его прямо сейчас в том месте, где можно углубиться в курган. Они планируют построить хорошо укрепленный бревенчатый туннель, чтобы удерживать песок, и добраться до места, где, по их предположениям, находится сказочное богатство.
Последнюю фразу перуанка произнесла так, словно пыталась донести до нас всю бесполезность такого предприятия, впрочем не высказывая это прямо. Она была полностью уверена, что любые попытки найти золото каким-то образом обречены на провал и осквернители кургана просто играют с судьбой.
На протяжении всего ее рассказа было видно, что она глубоко переживала падение и предательство брата, за которыми последовала его трагическая смерть, и сокрушалась, что вековая тайна выскользнула из рук ее семьи. Хотела ли она отомстить за брата? Конечно, подумал я, дон Луис де Мендоса с Локвудом не могли завладеть секретом каким-то другим способом, кроме расшифровки почти неразборчивых символов на кинжале. А потом я подумал об Уитни. Мог ли он быть как-то связан с этим грязным делом?
Я случайно взглянул на огромную стопку книг по горному делу на столе, явно принадлежавших Альфонсо. Сеньора проследила за моим взглядом, и в ее глазах появилось мечтательное выражение, после чего она что-то тихо произнесла.
– Вы должны знать, что мы, исконные перуанцы, достаточно образованны, но никогда не исследуем руины в поисках спрятанных сокровищ, даже если у нас есть для этого необходимые инженерные знания, – добавила она. – Для нас это несомненно святотатство. Видите ли, это золото не принадлежит нам. Часть его отдана душам умерших, а основное сокровище пожертвовано Богам. Золото, что покрывало стены храма, священно. Нет, мы бы не стали его трогать.
Я цинично подумал о том, что было бы, появись перед ней кто-нибудь знающий подлинное местонахождение клада. Сеньора же продолжала пристально смотреть на книги.
– У молодого горного инженера есть много хороших возможностей в Перу и без этого, – заявила она.
Очевидно, индианка думала о своем сыне и о его учебе в университете, о том, как это продвинет его в будущей карьере. Можно было даже проследить за ее мыслями, когда они уносились от сокровища к книгам, сыну и, наконец, к хорошенькой девушке, за которую Альфонсо соперничал с Локвудом.
– Мы – особенная раса, – задумчиво проговорила сеньора. – Мы редко вступаем в браки с представителями других рас. Мы так же гордимся нашей несмешанной родословной, как сеньор де Мендоса гордился своим кастильским происхождением.
Де Моше произнесла эти слова со спокойным достоинством, не оставляющим никаких сомнений: интерес Альфонсо к Инес глубоко ранил ее. Она поднялась, и теперь вместо трепета перед проклятием Золота богов на ее лице полыхал гнев, а глаза сверкали.
– Старый дон Луис считал меня вполне достойной составлять ему компанию в свободное время! – воскликнула она. – Но когда он увидел, что Альфонсо влюблен в его дочь и мечтает, чтобы та ответила взаимностью, я с горечью узнала, что он считает нас низшей кастой.
Мы с Кеннеди внимательно наблюдали за ней. Было видно, как в ее душе кипят суеверия, алчность и расовая ненависть. Хотя ее одолевали эмоции, мы больше ничего не смогли из нее вытянуть. Она осталась стоять, ненавязчиво намекая нам, что аудиенция закончена.
Мы с Крейгом поняли намек и тоже встали.
– Прошу извинить за доставленное беспокойство, – поклонился Кеннеди. – Вы рассказали достаточно, чтобы заставить меня серьезно подумать, прежде чем присоединиться к любому подобному предприятию.
Перуанка загадочно улыбнулась. Наслаждалась ли она неуклюжестью его оправдания или чувствовала, что проклятие произвело на нас впечатление? В любом случае итог беседы ее явно устраивал. Мы откланялись и пробыли в отеле еще
