своих родичей… Они ели, [развлекаясь] танцами и зрелищами (con vailes y regozijos), сидя попарно или по четыре. После еды виночерпии (los escancianos), которые не имели обыкновения опьяняться, приносили несколько больших кувшинов (artezones) для питья, пока не начинались ссоры, и тогда женщины должны были отводить своих пьяных мужей домой. Они растрачивали на оргии то, что заработали за много дней торговли. У них было два обычая устраивать праздники: первый — обычай сеньоров и людей знатных — обязывал каждого гостя устроить другой такой же пир. Каждому из гостей давали жареную птицу, хлеб и напиток какао в изобилии, а в конце пира они имели обычай давать каждому плащ, чтобы покрыться, скамеечку и сосуд, очень изящный по возможности. Если один из них умирал, то обязан был устроить пиршество его дом или родичи. Другой обычай был между родственниками, когда их дети вступали в брак или праздновали память дел своих предков, и он не обязывал возместить [пир]; однако, если сто [гостей были приглашены] к индейцу на праздник, то каждый [из них] приглашал [его], когда устраивал праздник или женил детей. Они очень чувствительны к дружбе и сохраняют память об этих пирах, хотя бы и далеких одни от других. На этих праздниках им подают напитки красивые женщины, которые, подав сосуд, поворачиваются спиной к тому, кто его взял, пока он его не осушит»
Ваза K2784. Фото: Д. Керр.
Итак, снова употребление какао — неотъемлемая часть пиршества. Сцены на керамике классического периода в целом согласуются с рассказом Ланды. Например, на цилиндрической вазе K2784, судя по форме предназначавшейся для какао, мы видим восседающего на троне майяского владыку, окруженного посетителями или придворными. Стоящий на коленях слуга подносит царю тарелку с тамалями, а один из участников торжества, кажется, держит чашу с какао и ведет беседу с важным гостем, владыкой Ахкаля. Примечательно, что, как и на панели 3 из Пьедрас-Неграса, пиршество происходит в ночное время суток, а поводом для него, вероятно, опять-таки послужила коронация правителя. Чаще всего на сосудах запечатлевали праздники в царских дворцах, но иногда главными героями сцен становились представители высшей знати. Так, на уникальной с точки зрения внимания к деталям повседневной жизни чаше для плодового какао К2914 показан дом лакама (один из титулов майяской знати) Наханаль-К’инича. Хозяин сидит в окружении своих родственников, других сановников и слуг. Перед ним стоит высокая цилиндрическая ваза для какао и зеркало. О богатстве лакама свидетельствуют изображения мешков с фасолью и стопок тканей.
Ваза K2914. Изображение дома лакама Наханаль-К’инича. Фото: Д. Керр.
Естественно, майяские праздничные застолья и используемая на них посуда изучаются не только эпиграфистами, но и археологами. В качестве положительного примера, когда используемые археологами методы подкрепили выводы специалистов по письменности, можно привести случай с раннеклассической вазой из богатого погребения в городище Рио-Асуль. Этот необычный сосуд украшен расписанными по штуку иероглифами, поясняющими, что чаша предназначалась сразу для двух разновидностей напитка какав. Химический анализ показал наличие в вазе остатков какао. Археологические данные подтверждают также, что практика обильных пиршеств получила в среде знати майя широкое распространение, правда, они не всегда легко согласуются со свидетельствами иконографии и эпиграфики. Например, археологи обнаружили следы пиршеств в вышеупомянутом Мотуль-де-Сан-Хосе, а также в соседнем городище Тринидад-де-Носотрос, которое, кажется, использовалось царями Ик’а’ в качестве портового центра и рынка. Тем не менее, пока нельзя утверждать с уверенностью, что именно эти празднества запечатлены на керамике, происходящей из Ик’а’. В Мотуль-де-Сан-Хосе пиршества с употреблением пищи имели место на городской площади, тогда как сцены на сосудах неизменно носят более интимный характер, разворачиваются внутри дворца или дома. В Тринидад-де-Носотросе пышные торжества происходили на стадионе для игры в мяч и соседней площади и, вероятно, приурочивались к важным событиям. Однако, несмотря на обильные находки полихромных сосудов, там не выявлено ни одного фрагмента расписной керамики, сходной с известными нам образцами изящной посуды, принадлежавшей «Священным Владыкам Ик’а’». Таким образом, хотя цари Ик’а’, видимо, организовывали пиршества в Мотуль-де-Сан-Хосе и Тринидад-де-Носотросе, пока нет никаких доказательств, подтверждающих, что именно эти события запечатлены на K1453 и других вазах. Некоторые исследователи даже сомневаются, правильно ли называть сцены на керамике «пиршествами», ведь обычно мы видим на них лишь демонстрацию изысканных блюд, таких как тамали или напиток какао, а вот собственно процесс еды и питья изображался крайне редко, такие случаи являются, скорее, исключениями из правила.
Так или иначе, для правящей элиты коллективные торжественные собрания служили важнейшим средством коммуникации и подчеркивания своего высокого статуса. Во время подобных мероприятий заключались или подтверждались союзы, происходил обмен дарами и предметами роскоши. Сюзерен использовал их для демонстрации своего богатства и власти, обеспечения лояльности со стороны вассалов. Таким образом, пиршества были одним из ключевых способов политического и экономического взаимодействия между представителями высших слоев общества. Видимо, именно их значимостью и можно объяснить появление парадной расписной керамики со сложными сценами и надписями, указывающими имя владельца. В доклассический период сосуды имели простую форму и окрашивались одним (чаще всего красным или оранжевым) или иногда двумя цветами, но при переходе к классике обычная повседневная посуда трансформировалась, поскольку стала маркером политического и общественного статуса ее хозяина. Она теперь предназначалась для особо изысканных кушаний, таких как тамали, сладкий атоле и различные вариации напитка какав, ее демонстрировали уважаемым гостям в торжественных случаях.
Ваза K2800. Еще один яркий пример изображения пиршества, в ходе которого его участники пьют какао. Фото: Д. Керр.
Многие сосуды, например знаменитая «Ваза с кроликом» К1398, в «Посвятительных формулах» названы «тонкостенными чашами» для какао. Это не случайно. Они действительно отличались от более грубых бытовых гончарных изделий с толстыми стенками. Высокая степень мастерства, с которой придворные художники расписывали элитную керамику, придавала этим произведениям искусства особую ценность и препятствовала их хождению в широких слоях общества. Правда, есть свидетельства того, что условный «средний класс» пытался подражать правящей верхушке и иметь у себя похожие вещи. В домашних и административных контекстах археологи часто находят остатки полихромных сосудов, которые украшены псевдоиероглифами, имитирующими подлинную письменность, и с точки зрения качества производства и сложности росписей также заметно уступают керамике из дворца. Вероятно, это показывает, что знать среднего уровня вполне могла позволить себе пиршество с питьем какао, пусть и более скромное, чем у владыки, но изящно расписанные сосуды с «Посвятительными формулами» доставались ей лишь изредка, скорее всего, в виде дара от сюзерена. Посуду для царей и высшей знати, видимо, производили в специальных
