не цифровая копия, а квантовый образ. Алгоритм цензурирования не сработал, вместо замещения памяти заблокировал её. Не удивительно, что воспоминания просачивались сквозь препону, — в увлечениях, навыках, снах. И теперь, когда сны и явь соединились, плотина рухнула.
11. ВО ИМЯ БУДУЩЕГО
71 год Новой эры
Он проводил Дину до глайдера, оставленного на краю поляны. Вечерняя свежесть заставляла ёжиться, жалеть, что не накинул куртку на плечи. Засиделись допоздна. Вон первые звёзды в набирающем черноту небе зажглись.
— Не надумал перебраться в город? — спросила дочь. — А то живёшь здесь, как... как...
— Как старый бирюк? Так я и есть старый. Мне уже покоя хочется, а в городе деятельность всякая, движение. Это удел молодых.
Антон не лукавил. Последние лет двадцать он в самом деле предпочитал уединение здесь, в сосновом бору на берегу глубокого прозрачного озера, в построенном по древним чертежам деревянном доме. Выбирался из добровольного затворничества лишь когда требовалось личное присутствие Президента. В остальных случаях предпочитал общаться удалённо с выбравшим его своей главой человечеством. Благо, унаследованные от предыдущей эпохи технологии позволяли делать это легко и комфортно. Молодое человечество кипело энергией и энтузиазмом. Живые творили, изобретали, переделывали и перестраивали, самозабвенно разрушали города бессмертных, на их месте возводили собственные. И, конечно же, размножались, спеша вновь заселить отвоёванную планету. Первое поколение, «вышедшее из пробирки», стало родителями, пра- и прапрародителями десятков миллионов.
Женщина улыбнулась, покачала головой.
— Какой же ты старый? Сто одиннадцать лет всего. Просто мне тревожно за тебя.
— Тревожно? Это Земля, а не Проксима Центавра какая-нибудь. Что может случиться с Президентом Планетарного Совета на родной планете? Ты опасаешься, что меня похитят инопланетяне? Или дроиды взбунтуются?
— Дроиды меня не беспокоят. Вот люди... Мне не понравилось сегодняшнее совещание.
У Корвина совещание Планетарного Совета тоже оставило неприятный осадок. Тема была нейтральной: обсуждался объём ресурсов, которые может выделить планета на исследования Солнечной системы. По обыкновению Дина, как председатель профильного комитета, напомнила о возрождении идеи межзвёздных полётов с использованием новейших достижений. Обычно в этом месте Исполнительный вице-президент Сейд Накамура возражал, что организовать полноценную пилотируемую экспедицию к потенциально пригодным для колонизации мирам в обозримом будущем нереально: для полётов на гиперсветовых скоростях нет технологий, а для постройки «корабля поколений» требуется слишком много ресурсов. Что же касается беспилотных полётов к ближайшим звёздам, то они имеют чисто академический интерес, а потому пока неактуальны. Ресурсы полезнее тратить на обеспечение и воспитание детей. Члены Совета соглашались, и дискуссия обрывалась, не начавшись.
Однако сегодня Накамура внезапно поменял риторику. Он по-прежнему считал межзвёздные полёты несвоевременными, но назвал их не «тратой ресурсов», а «вложением в будущее». Куда более полезным, чем содержать «муравейник», как презрительно многие из живых называли Гедонизм. Вице-президент подготовился, провёл расчёты: постройка одного «корабля поколений» равноценна всего лишь десяти годам содержания «муравьёв».
— Посчитайте сами, коллеги, какой флот мы могли бы построить! — На вопрос: «Зачем?» — ответил и вовсе пафосно: — Человечеству нужна великая цель, иначе наши потомки скатятся в такое же скотство, как и предки. Заселить не одну планету, а всю Галактику — какая цель может быть величественнее?
Накамура давил на эмоции и логику одновременно, его доводы не получалось опровергнуть. Официально Гедонизм считался наглядной демонстрацией, к чему приводят лень, невежество, тупость и жажда личного бессмертия. К его обитателям относились с презрением и брезгливостью. Но это сегодня. Пока что ни один из новых живых не умер по естественным биологическим причинам — несколько сотен несчастных случаев не в счёт. Пятьдесят тысяч высказали желание присоединиться к Коллективному Интеллекту, треть прошла экзамен, остальные продолжили жить как ни в чём не бывало, — занятий хватало для каждого. Несколько веков, в крайнем случае тысячелетие, понадобится человечеству, чтобы заселить и обустроить планету. Что будет дальше? Люди начнут искать развлечения, история повторится? Отрицательный пример сделается привлекательным, положительным. Цель — «Не станьте такими» — весьма спорная. Вице-президент предлагал настоящую, на тысячелетия. Нет — навечно. И тогда Корвин спросил:
— Что же ты хочешь сделать с Гедонизмом? Это самодостаточная, самовосстанавливающаяся система. Она не зависит ни от нас, ни от Коллективного Интеллекта. Её не получится «выключить».
— Это задача чисто техническая, уязвимость всегда найти можно. Например, адамит. Нет его — нет «муравьёв». Можно создать боевых дроидов, запрограммировать их на поиск и уничтожение адамита. Простые узкофункциональные аппараты, их постройка не потребует много ресурсов. При таком способе мы сможем сохранить всё полезное, что есть в «муравейнике».
— Ты предлагаешь устроить бойню, истребить тридцать миллиардов человек?
Вице-президент пожал плечами:
— Они не люди! Мерзкая, никчёмная пародия на человечество. Их даже с дроидами не сравнить, — те хотя бы полезны...
...Звёзд становилось всё больше, они всё ярче светили в прозрачном весеннем небе.
— Когда-то и ты говорил мне, что бессмертные — не люди, — тихо произнесла женщина.
— Возможно, я ошибался. Возможно, ошибаюсь сегодня. В любом случае решать судьбу Гедонизма не мне и не Сейду. Через неделю вопрос будет вынесен на референдум.
— Референдум! Для третьего поколения бессмертие — что-то далёкое и неинтересное. Как и звёзды. Они живут здесь и сейчас, строят свой мир, любят друг друга, рожают и растят детей. Если ты публично повторишь то, что сказал на Совете, они поддержат тебя. Просто потому, что ты самый уважаемый человек на планете. И Накамура это знает.
— А как проголосуешь ты? Звёзды — ведь твоя мечта.
Дина ответила не сразу. Посмотрела в небо, пригладила рукой жёсткий ёжик седых волос.
— Если ради самой большой, самой светлой мечты нужно убить тридцать миллиардов...
Корвин не сомневался, что Накамура явится к нему для разговора. Не станет откладывать — вероятно, прилетит прямо с утра. Ошибся. Вице-президент прилетел ночью. И разговаривать он не собирался: Корвин проснулся не у себя в кровати, а в незнакомой комнатушке без окон, прикованным к креслу под колпаком ментосканера. Поворот неожиданный, но Антон сумел скрыть удивление. Поинтересовался:
— Ты решил досрочно отправить меня в Коллективный Интеллект, коллега? Смею тебя огорчить, но для этого требуется моё согласие.
Накамура улыбнулся. Улыбка не удалась, красивое лицо его перекосила гримаса.
— Не надейся примазаться к нашему будущему. Ты ренегат! Твоя нездоровая терпимость к псевдоживым поразила меня ещё в молодости. Помнишь, как мы приходили к Отто Шабену? Как ты позволил ему «думать»? На самом деле он планировал сбежать в Гедонизм вместе с приятелями, сделал для
