произнес Дан. — Навряд ли у вас получится вылечить его в такой темноте.
— Вылечить? — переспросила Цунаде, но вдруг вспомнила, что на ее плече была повязка ирьенина. И, задрожав от мыслей о предстоящем лечении, она молча взяла Джирайю под плечо и обеспокоенно на него посмотрела.
— Извини, — через боль улыбнуться он, — я же так и не успел сорвать его для тебя.
— Не думай сейчас об этом, еще успеешь, — ответила она, и вместе с Даном они дотащили Джирайю до Маяка. Положили его на деревянную кровать в маленькой комнате на первом этаже с небольшим окном и побеленными стенами.
— А где ваша сумка ирьенина? — спросил он.
— Не знаю, — растерялась она, — наверное, оставила у входа.
— Разве я не напоминал, что она должна быть всегда при вас? — нахмурился он, но затем, вздохнув, позвал шиноби с другого поста и попросил его принести ее сумку.
Цунаде села на стул перед Джирайей и стала рассматривать его раны, не зная, что же делать дальше. Если с ссадинами от камней она могла бы справиться, то с сильным кровотечением на ноге — навряд ли. Хотела уже попросить капитана позвать второго ирьенина. Но, даже не глядя на него, чувствовала на себе его суровый и выжидательный взгляд.
— Ну же, — нетерпеливо сказал он, склонившись над ней с масляной лампой в руках, — приступайте.
— Штанина, — прошептала она и полезла за ножницами в сумку. Взяла их за холодные кольца и собралась уже резать, как вдруг остановилась. На лбу появился холодный пот, руки затряслись, и она не придумала ничего лучше, чем потянуть еще время и попросить капитана поставить поближе лампу, но легче от этого не стало. Казалось, нет ничего проще — бери и режь, но руки от этих мыслей только сильнее задрожали.
Она чувствовала на себе пристальный взгляд Дана, слышала, как стонал Джирайя. И Цунаде с решимостью, которая ей всегда давалась с поразительной легкостью, зажмурилась и стала кромсать штанину, только вместе с тканью вдруг задела рану.
— Ай! — закричал Джирайя, и она от неожиданности больше задела его рану, отчего тот еще громче заорал и скрючился на кровати. — Кулаки твои приятнее, чем твое лечение.
От его слов она совсем растерялась и вдруг вспомнила, что забыла вколоть ему обезболивающее. Полезла в сумку в поисках подходящей склянки, заметила в одной из них прозрачный раствор и, недолго думая, взяла из кожаного чехла железный шприц. Набрала лекарство и нацелилась на бедро Джирайи. Только рука в последний миг дрогнула, и иголка вошла совсем неглубоко.
— Прости, — запаниковала она, вытащила иголку и воткнула шприц заново. Джирайя уже чуть ли не плакал от боли, и она тоже почувствовала ком в горле. — Сейчас-сейчас тебе станет легче, — затараторила она и, заламывая пальцы, стала ждать, когда обезболивающее подействует.
— Что-то не становится, — замотал головой он, придерживая ногу.
Цунаде принялась судорожно соображать, сколько ему стоило вколоть обезболивающего — он же был всех выше и больше, а значит, и тяжелее. Но она никак не могла вспомнить формулу, которую всех заставляла учить Бивако. И Цунаде просто решила использовать еще одну дозу. Но и от нее толку было немного — Джирайя продолжал стонать. Дан подошел к кровати, поднял пустые ампулы и под светом масляной лампы стал разглядывать этикетку.
— Вы вкололи ему совсем не то, — произнес он. — Это обычный физраствор.
— Как?! — Цунаде подскочила с табуретки, выхватила из рук Дана ампулы и, быстро прочитав этикетки, осела обратно, стукнув себя по лбу. — Какая же я идиотка!
— Цунаде, — уже хрипло отозвался Джирайя. — Можешь меня просто добить?
— Пожалуйста, вызовите второго ирьенина. — Она в ужасе посмотрела на Дана.
— Нет, — он сложил руки на груди, — исправляйте.
— Но ему же больно! — дрожащим голосом закричала Цунаде.
— Вколите ему обезболивающее и продолжайте лечить.
Цунаде вновь зарылась в сумке, борясь с желанием швырнуть все содержимое капитану в лицо. Но наконец-то нашла то, что нужно, и вернулась к Джирайе. Скорее набрала шприц и на этот раз вколола ему наконец обезболивающие.
— Ух, так лучше, — с облегчением, спустя немного времени, вздохнул он и откинулся на подушки.
Но Цунаде радости от этого не испытала. Заметила, насколько кожа его была бледна и как сильно кровь хлестала из раны, заливая постель. Она приложила ладони к его ноге и подумала, хорошо, что Джирайя ее не сломал — сращивать кости никому здесь было не под силу. Постаралась набрать в ладони лечебной чакры, но каждый раз, когда смотрела на белое лицо Джирайи, дрожь проходила по ее спине и от волнения внутри все гасло.
— Я не могу. — Она опустила руки и склонила голову.
— Что значит не можете? — удивился Дан. — Это ваша обязанность…
— Разве вы не видите? — перебила она, вскочила с кровати и подняла на него заплаканный взгляд. — От меня ему только хуже, пожалуйста, я же совсем не ирьенин…
— Хорошо, — наконец выдохнул Дан после недолгого молчания, открыл двери и обратился к шиноби, который за ними стоял: — Вызовите второго ирьенина.
После его слов Цунаде скорее подскочила с табуретки, отошла к стене и стала переводить взгляд то на Джирайю, то на дверь. Ждать долго не пришлось, совсем скоро в комнату вбежала второй ирьенин из их отряда.
Девушкой она была невысокой, с самой обычной фигурой, только разве что большая грудь заметно выделялась даже через застегнутый жилет. Тонкие русые волосы были завязаны в короткий хвост. Черты лица хоть и выглядели миловидными, но не сказать, что красивыми, губы — тонкими, нос — маленькими. Но Цунаде больше всего раздражали ее огромные серые глаза, которые всегда смотрели на всех так жалобно. Но было в ней и хорошее: она никогда не участвовала в сплетнях остальных девчонок.
— Икки, нужна ваша помощь, — произнес Дан, та коротко кивнула, подбежала к Джирайе, быстро его оглядела и тут же принялась за лечение. А Цунаде осторожно пошла вдоль стены и скорее покинула комнату.
На Маяке стояла тишина, все еще спали, и она не знала, куда себя деть. Прошла все коридоры и рядом со входом заметила спиральную металлическую лестницу. Поднялась по ней и оказалась на площадке, где горел сигнальный огонь. Закрыла за собой люк, села на холодный пол, стянула повязку ирьенина с плеча и расплакалась. Плакала так громко и так долго, что не сразу услышала, что дверь люка со скрипом открылась и к ней поднялся Дан.
— Как Джирайя? — выпалила она, подняв голову, и заметила, что уже начались рассветные сумерки.
— С ним все в порядке, — ответил он, — уже спит.
— Почему вы сразу не позвали второго ирьенина? —
