стоп-кран, который обычно присутствует у большинства людей. Когда ты опасаешься сделать что-нибудь, дабы «не было потом хуже».
Мне хуже уже не будет. Хуже — было. Поэтому я чуть улыбнулся и выслушал ответ Штыря:
— Ясно все с тобой, решала. Напридумывал себе невесть что, серьезных людей от дел оторвал. В чужие разборки влез.
— Они были чужими, пока на меня не напали. Господин Плутов сделал ошибку. Поднял на меня руку. Поэтому теперь он должен выплатить виру и я не стану с него требовать лишнего.
— Даже так?.. Ну ладно. Один дурак не может толком долги собрать. Другой из себя невесть что корчит. Простейшую проблему решить не можете. Троих обычной палкой отмудохали, и никто даже в морду дать не смог. Давайте заканчивать, меня обед ждет.
Судя по всему, это был приказ. Потому что в тот же самый момент мне в спину несколько раз ударили ножом, и я почувствовал, как в глазах темнеет. Покачнулся, получил еще несколько спешных уколов и завалился на бок. Веки закрылись, и я умер. Последней мыслью, которая мелькнула в голосе: «Вот уроды! Этой мой последний приличный костюм!»
Глава 4
Интерлюдия с запахом кислятины. Ночная
Очнулся я на болотине. Наверное, почти рядом, где влепился в голову Разина. Но ситуация сейчас серьезно отличалась от того, что было в первый раз.
Во-первых, я точно знал, что меня буквально днем убили. Искромсали всю спину, в почках дыр понаделали. А я — вот, лежу, зуб на зуб не попадает. И очень далеко от места, где старого идиота прикончили.
Во-вторых, у меня пропали все мои красивые блестяшки, которыми снизу челюсть собирали. Все эти железочки, болтики и прочее. Откуда знаю? Пока на травке лежал, заново себя ощупывал и пытался понять — что я и где. Может, в аду? Типа — на промежуточной станции задержаться не удалось и я ухнул на самое дно. А мне-то казалось, что я как раз из преисподней удрал.
Ну и в-третьих, я ощутил ту самую грибницу. Ее остатки. Явно пока лечился, сюда специалисты приезжали и алхимической дрянью все засыпали. Гадость придавили и еще лет тридцать она толком шебуршиться не сможет. Но остатки до конца не выжгли. Чувствовал я ее, заразу.
Перевернулся на бок, потом с трудом угнездился на карачках и побрел к ближайшей луже. Сунул туда лицо, напился. Что, заразу подхватить? Не смешите. Я сам сейчас хуже любой заразы. Я сам себе темный ночной ужас с диким желанием заглянуть в гости к уголовникам. Кто перевел знакомую даже по старой жизни ситуацию из разряда финансовых проблем в личную вендетту. И готов пообещать, что прощать никого не стану.
Много позже, разбирая скрупулезно воспоминания и все случившееся той ночью, я смог создать некое подобие гипотезы. Хотелось объяснить хотя бы себе — что же это было. Ну и за семь прошедших лет еще в книгах порылся целенаправленно, знающих людей поспрашивал. Типа — хочу окончательно излечиться и лицо в порядок привести. Не знаю, насколько мои заумствования в самом деле совпадают с реальностью, но для себя картинку выстроил.
Похоже, остатки ментальной грибницы оказались тем самым якорем, за который зацепилась моя душа. После смерти тело сгнивало и рассыпалось прахом ближе к полуночи буквально за десять минут. После чего биом Хтони напрягал силы и заново генерировал несчастную тушку. Без любых алхимических вставок, железа, имплантов и тому подобного. Но — я возрождался живой и местами даже здоровый. Что не могло не радовать.
Единственное — такое напряжение сил для Хтони было из разряда экстраординарных событий. И сегодня я могу точно сказать, сколько еще перерождений она осилит, прежде чем погаснет окончательно. Зато местным ни о каких прорывах волноваться не стоит. Потому что это я — чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй.
Еле передвигая ноги, выбрался обратно на грунтовку от метеорологического поста. Но перед этим на четырех костях добрел сначала до ближайшего куста, под которым учуял отголоски ментальной дряни. Разгреб листву, потянул корни. Выдрал пук, с которым ощутил некое сродство. И с ним заковылял обратно. Почему? Потому что эта гадость чувствовала меня. А еще — мою кровь. Понимаете? Кровь, пролитую мной. И даже ту малую часть, что осталась на лезвии ножей. А раз так, то я смогу пройти по следу до самого конца. К тем, кто очень задолжал. И с кого я тоже стребую плату. Кровью.
* * *
Голым на дорогу выходить не стал. Буквально огородами просочился на окраину Бердовки. Там послушал, где барбосы не орут на чужака и присмотрел себе штаны и рубашку. Это в Кемерово дождик, а тут в долинке между хребтами ветерок, пробирающий до костей, и тучки. Простите меня, люди местные, но без шмотья точно околею. И спасибо вам, что после постирушек влажное белье сразу не собираете.
Побрел назад, выбрался на трассу и потилипал по мере возможностей, переходя с шага на легкую рысь и обратно. Волчий скок, как говорится.
Пару встречных машин пропустил, отсидевшись в канаве. А вот ту, которая в пять утра пыхтела на север, тормознул.
Хмурый дядька покрутил ручку, чуть приспустил стекло. Потом разглядел мое лицо и стал крутить обратно.
— Мужик, не пугайся! Я землемер ваш! Работал тут на покосах! Хтонью чуть потрепало, но врачи выходили.
— Оно и видно.
— Короче, выручай, земляк! Не чужие, не бросай меня тут, а? Домой надо. С парнями отмечал выписку с больницы на Заимке, на грудь приняли хорошо. Им что-то померещилось — в грузовик и по газам. Я ходил в кусты отлить — и все. Почти с голой жопой тут болтаюсь… Подбрось, заплачу без дураков.
Было видно, что водителю больше всего хочется нажать на педаль и свалить подальше от странного человека. Но фраза про оплату зародила толику сомнений. И я стал разжигать огонек алчности:
— Тут совсем недалеко! Как на автостраду выйдешь, до города и потом до Елыкаево. Меньше часа на колесах!
— Да ну-нах, в такую даль! До магистрали могу подбросить, там рейсовый подберет.
— Кто в здравом уме автобус для меня тормознет посреди дороги, ты что? И платить чем?.. Короче, я с пьяну дурной, да. Но почти протрезвел. Не в ту сторону пошел. Так я ведь в поселок вернусь, к участковому загляну или старосте. Они меня знают. Думаю, не откажутся помочь.
