Ты свободна наяву, а не во сне! *
* * *
Сердце Обители выполнило свою часть сделки. Агафья ушла за ним, роняя капли крови из простреленного плеча на песок. Обнажённая и прекрасная воительница покидала поле боя несломленной и непобеждённой.
Мне же предстояло выполнить свою часть сделки.
Ольга послушно выполняла мои указания ровно до того момента, пока я не попросил убить меня. Признаться, я и не рассчитывал, что она безропотно выполнит эту просьбу. Но всё же надеялся убедить. Не вышло. Попробовали бы сами убедить эмпатку в почти безнадёжной затее. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как всего на мгновение взять под контроль её тело и опустить пирамиду себе на грудь.
По ошарашенному взгляду стало понятно, что таких способностей от меня точно не ожидали. Но большего мне и не нужно было. Всего лишь выполнить свою часть сделки и умереть.
Расчёт мой был прост и авантюрен до невозможности. Я решил попробовать провернуть фокус, уже однажды сработавший на ритуальной арене против Одиннадцатого. Там погибло моё человеческое тело, но выжило тело эрга. Нужно лишь было тонко уловить момент, когда одно тело будет на грани смерти, и заменить его другим. С сердцем же мой расчёт был ещё более рискованным.
Мне вспомнилось напутствие алтаря эргов про совершение привязки. И единственный артефакт, что подходил под это определение, сейчас торчал из моей груди.
Пирамидка отлично себя показала у меня под сердцем в ипостаси эрга. С учётом того, что создана она была из квинтэссенции всех моих способностей, то её с натяжкой вполне можно было принять за моё второе сердце. Вон, даже рёбра жёсткости из адамантия имелись, словно сердечко у меня было «божественного» класса.
Были, конечно, у этой схемы и минусы. Причём их было столько, что я решил не заморачиваться. Историю пишут победители. Самое страшное, что меня ожидало, — это смерть тела и смена хранителя на посту защитника Обители.
Не сказать чтобы я с ужасом относился к подобной перспективе. Нет. Всё же слова сердца заронили в моей душе зёрна печали и осознания сопричастности к разрушению Обители. Технически, я даже выполнил обязательства перед Комаро и Виноградом. Да я, мать его раз этак, даже жениться успел и наследника заделать за то время, что прожил Михаилом Комариным, в то время как Трайодасаном за три сотни лет даже детей не наплодил. В целом, я не сомневался, что мои женщины справились бы и не дали растащить клан на куски.
Но. Всегда было это пресловутое «но». Я хотел жить! Я прекрасно осознавал, что хоть и нарушил уложение между орденцами и Обителью, но не это стало причиной нападения. Нет. Орденцы не трогали нас ровно до того момента, пока мы с ними были сами по себе и оперировали разными магиями. Но стоило появиться прецеденту, где маг объединил в себе обе силы, и мы стали опасны.
Вечная война за ресурсы вдруг проявилась, как на ладони. Даже не развивая в себе силу Рассвета, я стал потенциальным конкурентом для орденцев. А уж то, что я был выходцем из приюта святош, стало плевком им в лицо. Пропустили. Но даже это не стало началом конца.
Мне следовало улететь. Исчезнуть. Взойти на Остров. Но я не хотел. И об этом знали очень многие. В тот момент, когда я ещё сам не принял окончательного решения, его приняли за меня. Я из потенциального конкурента превратился в реального, и Альбу пришлось разыграть карту Ланы.
Расставляя всё по полочкам в собственном разуме, я понял и ещё одну вещь. Если бы Мать Великая Кровь была против, я бы ничего не сделал. Не ошибался лишь тот, кто бездействовал. Я предпочитал сделать и понести наказание, чем не сделать и терзаться.
Этим принципом я руководствовался, когда переходил с этажа на этаж Башни. И этот же принцип шептал мне:
«Рискни! Хуже не будет. В крайнем случае станешь хранителем Обители».
«Мать Великая Кровь, прими мою добровольную жертву! — обратился я к покровительнице. — Всё, что во мне есть, я вручаю тебе: Рассвет, Кровь, щепотку божественности, украденную в казематах чужих богов, и мою душу! Бери всё, в чём нуждаетесь ты и Обитель. Моя жертва искренняя и добровольная».
Сердце человека, пронзённое пирамидой, совершило последний удар, когда на каменном постаменте оказался крылатый змей, из груди которого прорастал в глыбу кристалл алого цвета с серебристыми прожилками.
По пуповине, связующей алтарь с камнем на вершине Башни, пошёл поток пламени. Сперва это были вспышки, напоминающие биение сердца, но затем пламя выровнялось и пошло сплошным потоком. Алый накопитель наполнялся силой столь разных магией, но действующих в едином порыве. Защитить. Противостоять. Возродить.
*Слова песни, спетой Михаилом Агафье при братании и освобождении от рабской привязки.
Глава 5
Когда Михаил обернулся змеем, в его груди пирамида принялась прорастать кристаллом прямо в глыбу. Ольге пришлось соображать быстро. По плану это или нет, но сам змей ещё не каменел, а значит, надо было любой ценой стащить его с постамента. Попробовав приподнять рептилию за плечи, эмпатка застонала от бессилия.
— Что ж ты разожрался-то так! — выругалась она, утирая злые слёзы. — Ну давай же!
Она забралась на змеюку. Ухватившись за рога на капюшоне, Ольга что есть силы потянула на себя, пытаясь хоть как-то сдвинуть зверюгу. За это время кристалл успел войти глубоко в тело и принялся ощетиниваться тонкими иглами во все стороны.
— Нет! Нет! Нет! Да подожди ты! Не расти так быстро!
— Что здесь происходит? Кто ты? Где мы? — женский хриплый голос из-за спины раздался неожиданно.
— О, баронесса! Ты вовремя! Помоги! — Ольга умоляюще уставилась на блондинку, чью душу Михаил всё же выменял на свою в надежде, что та отплатит своему спасителю. Но вампирша, похоже, была не в себе. В её глазах клубился ураган эмоций, и узнавания не было ни грамма.
«Похоже, придётся влиять! Некогда разбираться!»
— Помоги его снять с этой штуки! — Ольга влила силу в голос, сформировав мягкий приказ. — Он тебе жизнь спас! И если ещё сомневаешься, то нам без него отсюда не выбраться.
Вампирша в замешательстве перекатывалась с носка на пятку, но, присмотревшись к чешуе и прикоснувшись к ней кончиками пальцев, всё же решилась.
— Слезай с него! — скомандовала она и тут же оказалась на месте Ольги, стоило той
