на бубне «чешет» мой заместитель Петро Масляк, — доложил Кабанов.
— Виноват, — сказал Строкач. — Я не узнал Куницкого. А кто же это ужин готовит, что так приятно пахнет на весь лес?
— Вечерю готовит партизанка Маруся, то есть моя жена, — ответил Кабанов, переступив с ноги на ногу и покусывая кончик черного уса. — Просим гостей к столу! У нас, конечно, всякое бывает, точнее, многого не бывает. Но сейчас есть. Фашисты из партизанского края ничего не смогли взять. Значит, есть у нас…
— А рыбу к столу подаете не толом глушенную? — вдруг спросил Строкач.
— Нет, товарищ генерал! Толом наши ребята глушат эшелоны, а рыбу ловим мирными средствами.
— Смотрите. Фашистов прогоним, а рыба, воды — все это народное богатство, и его надо беречь…
— У нас есть одно хозяйство, — вступил в разговор Бегма, — где старый рыбак держит большущих карпов. Приходится ему угощать рыбой и немцев, и националистов. Ловит рыбу он сам, чтобы вражеское лихое око не увидело пудовых маток. «Для Советской власти, для народа берегу рыб!» — сказал он мне по секрету, узнав, что я депутат Верховного Совета и секретарь обкома партии.
Настроение у Строкача улучшилось. Славные люди — опытный, мудрый Бегма, молчаливый и мужественный Федоров-Ровенский, комиссар-скрипач Зубашев, он же и журналист, поляк Куницкий, который среди дня зашел в немецкий ресторан, разоружил двоих офицеров, сидевших там, и реквизировал у музыкантов аккордеон, так как эта вещь очень нужна и партизанам, а не только немцам…
Когда стемнело, десять всадников направились в лагерь генерала Сабурова. Расстояние — 30 километров. Ночь темна. Лесными тропами конников может провести только опытный разведчик. Вот он и едет впереди.
К Строкачу обратился лейтенант Вася Бобырь:
— А не кажется вам, Тимофей Амвросиевич, что ехать такой тропой ночью — преступление? Плохонькая засада, две-три очереди с автоматов и… все. От наших коней останутся только копыта…
— Ерунда. Это же партизанский край! — ответил Строкач. — Ты же видел, нас даже с музыкой встречают. Слыхал, как партизаны говорили, что к Василию Андреевичу Бегме как депутату Верховного Совета ходят на прием избиратели даже из сел, в которых стоят немецкие гарнизоны?.. Это многое значит, дорогой Вася. Это значит, что местные люди верят в Советскую власть даже во время фашистской оккупации. Это тем более много значит, Вася, так как население здесь жило при Советской власти перед войной всего полтора года…
— Я все слыхал. И кое-что записал в блокнот.
— Молодец, Василий. Веди дневник исправно, как комиссар Руднев.
— Есть. Буду стараться, товарищ генерал!
— Знаете, сколько мы уже проехали партизанскими тропами за прошедшие дни? — вдруг спросил Бобырь несколько минут спустя и сам ответил: — Сто тридцать восемь километров!
— Какая точность! — засмеялся Строкач. — Ты что, Вася, спидометр вмонтировал лошади на шею?
— Зачем спидометр? У меня есть обыкновенная топографическая карта. С детства люблю путешествовать по карте и вычислять расстояния, — задумчиво ответил Бобырь.
— Сто тридцать восемь километров! Это мало. Надо нам только здесь проехать пятьсот! Да потом еще столько на Черниговщине и в Киевской области. А потом, возможно, и в Черном лесе, в Холодном Яре на Кировоградщине. А, Вася?..
В разговорах и в раздумьях время прошло незаметно.
Всадников Тимофея Строкача встретил патруль. Лагерь сабуровцев еще жужжал как улей. Бойцы смотрели кинофильм «Парень из нашего города» и теперь расходились в свои отряды, роты.
Ранее утро. У палатки, в которой ночевали Строкач и Коротченко, стоял шалаш, где расположились другие работники ЦК.
В третьей палатке были писатели Анатолий Шиян и Яков Баш, он же офицер штаба по особым поручениям, и лектор Кузьма Дубина.
Строкач очень доволен такими соседями. В тихие вечерние минуты Баш, Дубина и Шиян пели украинские народные песни. Когда не гремит вблизи, Демьян Сергеевич и Тимофей Амвросиевич просят представителей идеологического фронта спеть «Повiй, вiтре, на Вкраїну» или какую-нибудь запорожскую песню.
Анатолий Шиян часто выступает с лекциями перед партизанами, а кроме этого работает над документальной книгой о партизанах. Есть у него и у лектора Дубины еще и партизанское поручение: написать фашистам письмо в духе письма казаков-запорожцев турецкому султану. Вот они и готовят текст письма «Гітлеру-посіпаці — скаженому собаці». Партизаны будут обсуждать письмо, а потом напечатают отдельной листовкой. Пусть все знают, что советские партизаны не только бьют фашистов оружием, но умеют воевать и шуткой.
Группа генерала Строкача собралась в Сумско-Винницкое соединение, которым командовали Яков Иванович Мельник и Дмитрий Тимофеевич Бурченко, секретарь Винницкого обкома партии. Перед отъездом Строкач позвал старшего лейтенанта Баша, чтобы ознакомиться с добытыми и обработанными документами. Еще и еще раз приходилось убеждаться в важности информационной службы. По возвращении в Москву нужно создать в штабе отдел информации… Начальником этого отдела мог бы стать Яков Васильевич Баш. У него острое писательское зрение, он умеет видеть незаметное на первый взгляд, что потом оказывается очень существенным.
Через несколько часов конников генерала Строкача встретил партизанский патруль. С партизанами были также командир соединения Мельник и комиссар Бурченко.
Мельник — крепко сложенный, мускулистый человек с правильными чертами лица. Когда он работал в УШПД, поговаривали, что Яков Иванович пишет стихи. Однако Строкачу тогда так и не удалось узнать, какой из ветерана Мельника поэт. Но важно то, что человек влюблен в прекрасное.
Бурченко подтянут, опрятен. У ворота гимнастерки выглядывает снежно-белый подворотничок. Сапоги начищены до блеска. На широком ремне — «вальтер».
Строкач поздоровался с командирами тепло, сердечно, как со старыми друзьями. Да так оно и было. Обоих он провожал полгода назад за линию фронта, Бурченко знал еще до войны, потому что пограничный отряд Строкача дислоцировался в Винницкой области. Встречались в Киеве на съезде Компартии Украины, на пленуме ЦК КП(б)У. Мельника Строкач знал по работе в УШПД в самый тяжелый период, когда советские части отступали с Северного Донца к Волге.
Сумско-Винницкое соединение — молодое формирование, образованное в Хинельских лесах весной 1943 года. Партизаны вместе с соединением Алексея Федорова осуществили рейд на правый берег Днепра в очень тяжелых условиях: таял лед на реках, в селах и местечках было полно фашистских солдат — отступавшей из Харькова армии. А перед соединением стояла очень сложная и важная задача — выйти к железнодорожным узлам Жмеринка и Казатин.
Обо всем этом говорилось на совещании. Мельник и Бурченко докладывали, что они наметили сделать, чтобы формирование стало маневренным, боеспособным. Долго сидели над картой, изучая и уточняя маршрут рейда, другие детали, связанные с предстоящим заданием.
— Будем учиться у Федорова, Ковпака, Сабурова, у Маликова, — сказал Бурченко. — Очень полезным для нас, командиров
