Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
и говорить. Я не могу представить их лица, у меня даже приличных фотографий не осталось. Они сгорели в огне. Несколько фотографий нашлись у тети и дяди, но они не были хорошими. Я уверена, что из-за этого я чувствую себя еще более одинокой. Такое ощущение, что у меня вообще никогда не было семьи, а теперь еще и Пегги не стало.
Конечно, у меня есть еще один член моей семьи, который лежит в доме инвалидов в полном одиночестве, хотя я обещала о нем заботиться. Я помню, как Пегги что-то пыталась мне сказать по поводу ухода за ним. Говорила, что все не так, как я думаю. Я не должна была от нее отмахиваться, но я считала, что у нас еще есть время.
Неожиданно у меня пробуждаются теплые чувства к Джозефу, я вспоминаю, как любила его в детстве. Возможно, мне так отчаянно хочется иметь семью, что подойдет даже он.
Я заставляю себя сесть. Ткань дивана промокла от моих слез, красные цветы на обшивке потемнели. Я вспоминаю, как нашла этот диван, брошенный на шоссе, и убедила Маркуса помочь мне донести его до моего дома. Он не переставая ныл, что он тяжелый, до самого моего дома, а потом еще несколько дней хватался за спину. Он нашел в магазине первое издание «Добываек»[12] и подарил его мне со словами: «Они тоже собирали мебель по помойкам». Но я не жалею. Я лучше потрачу деньги на сено и кормовые гранулы для свиней, чем на вещи с непроизносимыми названиями из «ИКЕИ», на сбор которых у меня уйдет часов восемь.
Я высмаркиваюсь и включаю телевизор, щелкаю по каналам в поисках чего-нибудь, что помогло бы мне отвлечься, но все люди выглядят одинаково, и я начинаю злиться. Почему они выбирают актеров с одинаковыми лицами, а потом еще делают им одинаковые прически?
Я никогда не говорила Пегги про свою лицевую слепоту, но она, похоже, понимала, что у меня есть трудности. Она меня никогда не критиковала. Я могла делать что угодно, и даже если это было ужасно, я знала, что она все равно меня любит. Я помню, как меня обвинили в нанесении травмы мальчику, который издевался надо мной. Я не делала этого, но, похоже, мои тетя и дядя винили меня в случившемся. Бабушку Пегги совершенно не волновало, что случилось и чья это вина. Она всегда меня поддерживала. Никто, кроме нее, меня никогда не поддерживал.
Я переключаю телевизор на музыкальный канал, звучит «Вперед», которую исполняют «Джизус и Мэри Чейн»[13], я увеличиваю звук. Дядя Грегори и тетя Делла всегда ненавидели музыку, которая мне нравилась, но, наверное, это нормально. Я никогда не знала, из-за чего мы спорим и ссоримся – из-за моего переходного возраста или из-за того, что все в моей жизни так запутано, а я сама в смятении. Я беззвучно ей подпеваю. Что-то про то, что герой мог бы умереть и ему все равно, песня как раз под мое настроение.
Я иду к книжному шкафу в дальней части комнаты и достаю альбом, посвященный Бенджи. Я опускаюсь на пол и пролистываю его. Первую фотографию мои родители, вероятно, отправили Грегори и Делле, когда мой младший брат только родился. Он весь розовый, даже напоминает по цвету сырое мясо – словно с него сняли кожу. Затем идут фотографии светловолосого малыша в детском бассейне, его лицо светится от счастья, когда он ладошками бьет по воде. Мальчик в первый день в школе, форма ему велика. Побеждает на соревнованиях по гимнастике примерно в восемь лет. Играет с лохматым щенком дворняжки. На пляже строит замок из песка, борется с безжалостным приливом.
Конечно, Бенджи изображен только на первой фотографии. Я это знаю. У него никогда не было щенка и детского бассейна, он никогда не побеждал ни в каких соревнованиях и не купался в море. Эти светловолосые мальчики вырезаны из журналов.
Я прикасаюсь к лицу мальчика на пляже. Глажу его по щеке. Притворяюсь, что он на самом деле мой брат. Я долго сижу и не отрываю взгляд от этого мальчика. Я пытаюсь рыться в своей памяти, но там ничего нет. Я не помню Бенджи. Я говорю себе, что он, по крайней мере, не страдал. Его никогда не третировали и не изводили, его никогда не сторонились друзья, его никогда не предавали, и он не остался сиротой. Он не знал потерь. Его жизнь оказалась короткой, но он этого тоже не знал. Может, действительно лучше быть тем, кто не выжил.
У меня звонит телефон. Неизвестный номер, но местный. Я отвечаю, голос у меня дрожит.
– Ева Тейлор? – Женщина, голос звучит официально.
– Да.
– Меня зовут доктор Патель. Я звоню из «Гринакра», дома инвалидов, где сейчас находится ваш брат.
На мгновение меня охватывает паника – она знает, кто я! Но ее голос звучит профессионально, нет никакого придыхания.
– Да, – опять говорю я.
– Не могли бы вы приехать к нам и обсудить условия его содержания?
«Нет. Пожалуйста, нет». Я не могу говорить.
– Мисс Тейлор? – напоминает она о себе.
– О, на самом деле нет… Вы можете просто продолжать заботиться о нем, как делаете сейчас?
– Боюсь, что необходимо принять кое-какие решения. Нам нужно поговорить со всеми близкими родственниками вашего брата. Как насчет завтрашнего утра?
Завтра утром я не работаю, но мне хочется сказать, что это слишком рано, что я не могу. Но все равно я соглашаюсь.
Глава 8
Я просыпаюсь рано утром под звук дождя, который бьет в створчатое окно моей спальни. Ломик лежит рядом под одеялом. Это единственная вещь, с которой я когда-либо делила постель на протяжении всей ночи. Я уверена, что если буду спать без оружия, то кто-то обязательно придет в темноте и убьет меня. Это ужасное чувство. Иногда я лежу и прислушиваюсь к мышам, которые скребутся под половицами, и представляю, как некто поднимается по лестнице, приближается к моей комнате с огнестрельным оружием в руке. Ломик не поможет мне, но благодаря ему я чувствую себя немного лучше. Как бы мне хотелось чувствовать себя дома в безопасности. Единственное место, где мне по-настоящему комфортно, – это книжный магазин, когда я там вместе с Маркусом. Я знаю, что это кажется глупостью. В конфликтной ситуации этот старый хиппи бесполезен.
Я принимаю душ и одеваюсь. Неважно, как я себя чувствую. Мне нужно отправиться в дом инвалидов и увидеть Джозефа. Не могу до
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
