Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
— Да, конечно! На флотилии он не последняя фигура.
— Далеко не последняя. Благодаря фанатичной набожности жены нашего Кунке его мнение очень весомо.
Отто подождал, не хочет ли что добавить капитан, и, не дождавшись, продолжил:
— В день рождения фюрера вы уже были в Лорьяне?
— Нет. В апреле я принимал лодку в Кельне.
— Да, конечно. Но наверняка вы знаете, как происходят такие торжества. Вначале пафосные речи, клятвы в верности и любви к фюреру и Германии. Тосты за победу и всякие прочие соревнования — кто перекричит друг друга.
Старпом увлекся рассказом, заново переживая события того дня. Опустив бинокль и навалившись на плечо Гюнтеру, он говорил ему в ухо, стараясь перекричать свист ветра:
— Святой падре тогда здорово набрался. Взяв слово, он долго распинался о том, как сильно бог любит фюрера, всех немцев и Германию и ненавидит наших врагов. В конце концов, запутавшись в собственном словоблудии и потеряв нить мысли, он замолчал на полуслове. Все притихли, ожидая продолжения застольной проповеди. Но я тогда, наверное, набрался еще больше отца Зигфрида, поскольку вдруг решил, что я должен выступить. Что меня дернуло начать тот глупый спор, до сих пор не пойму.
— Что же вам не понравилось? — Гюнтер с трудом представил старпома подшофе. Не вязался образ молчаливого и спокойного Отто с пьяным спорщиком за столом.
— Уж очень все просто представляет нам наша религия. У меня на этот счет своя теория. Ее-то я и выдал за столом. Видели бы вы, что сталось с нашим падре, да и я тоже хорош — нашел время. Отче чуть не подавился, зато потом высказал такое в мой адрес, несмотря на присутствующих офицерских жен, что звание «еретик» было скорее наградой.
Рассказ старпома прерывался сдавленным смехом. Они с Гюнтером сидели, укрывшись от ветра, как закадычные друзья, обнявшись и наклонившись друг к другу, чтобы лучше слышать.
— Отто, я далек от всего этого и в религиозные споры вступать с вами не буду. Хотя под бомбами эсминцев бога вспоминаю. А вы? Неужели не верите?
Старпом мгновенно посерьезнел. Гюнтеру теперь пришлось напрягать слух, чтобы слышать прекратившего кричать ему в ухо Отто.
— Верю. И посильнее других. Гюнтер, вы не задумывались, почему ни один народ или государство, ни одно даже самое отсталое племя не смогли обойтись без религии? Неважно, какие они придумали культы или способы поклонения, — это все вторично. Почему оторванные от всего мира туземцы приходят к одному и тому же выводу, что и мы, далеко ушедшие от них в развитии?
Гюнтер отметил, что впервые старпом обратился к нему по имени. Но сам Отто, казалось, этого не заметил.
— Интуиция или подсознательная память нам подсказывает, что когда-то с богом мы были гораздо ближе. Хотя я его не называю богом, скорее создателем или всемогущим разумом. Мы даем ему разные имена, придумываем различные истории — сказки, приспособленные под уровень нашей кровожадности или развращенности. Делаем его похожим на нас или помещаем в какую-нибудь каменную статую или дерево. Превозносим и в тоже время требуем или просим исполнения всех наших желаний. Но суть одна — мы все знаем, что он есть. И чувствуем, что своими корнями тянемся к нему. Я уверен, было время, когда мы могли посмотреть в глаза друг другу. Все, что вы видите вокруг, создано им. В том числе и мы, а где, когда и почему мы отдалились друг от друга, об этом остается только догадываться.
У Гюнтера мурашки поползли по телу. Бушующая стихия подливала масла в огонь. Он представил, какой маленькой и беззащитной песчинкой барахталась их лодка в этой ревущей и бесконтрольной силе. Такими разговорами Отто наверняка обрушит на их голову божий гнев в виде молнии или какой-нибудь особо страшной волны.
Гюнтер, как заговорщик, почти прошептал:
— Ученые говорят совсем другое.
— Ученые… — хмыкнул Отто. — Каких-то пятьсот-шестьсот лет назад такие же всезнайки утверждали, что земля имеет форму чемодана и лежит на китах и черепахе. Сейчас мы улыбаемся этой наивности, но тогда в это верили. А как вы думаете, над чем будут смеяться наши потомки через пятьсот лет? Не будет ли современное и модное сейчас утверждение, что «материя первична — сознание вторично», вызывать гомерический хохот?
— Не знаю. А что, есть такое утверждение?
— Да… Некоторые философы выдают это изречение за аксиому.
Старпом замолчал. Он вспоминал свой спор с падре Зигфридом. Застолье было в разгаре и шло по накатанному сценарию, со стрельбой по мухам на потолке и обливанием шампанским неизвестно откуда появившихся французских танцовщиц. За столом напротив, посапывая, отдыхал лицом в тарелке с устрицами падре Зигфрид. Отто уже было решил, что все забудется, и утром никто не вспомнит о его выступлении. Он уже пожалел, что метал бисер перед свиньями. Но не тут-то было…
— Вот так я оказался вместе с вами. Но, поверьте, ни разу об этом не пожалел, — продолжил Отто. — Засиделся в штабе, а море — это бальзам на душу. И главное, оно дает время и возможность о многом подумать.
— Размышляете о вашем всемогущем разуме?
— Он не только мой, но и ваш тоже. — Старпом положил руку на плечо Гюнтеру. — И ему глубоко безразлично, какие мы поставили границы друг перед другом, крестимся или бьемся лбом о пол, на каком языке взываем к нему. Даже наши кровопролитные сражения за веру ему безразличны. Я даже думаю, что для него нет разницы между нами и тем же дельфином, который, может, сейчас плывет рядом. Создатель трудился над ним не меньше, чем над нами. Да, я не отрицаю, что бог знает о нас все. О каждом из нас. Но он идет своим путем, стремится к своим целям, которые нам постичь не дано, да и если бы он попробовал их объяснить, мы понять никогда бы не смогли.
Отто вновь замолчал, затем встряхнул головой, как бы разгоняя захватившие его мысли, и, улыбнувшись, подвел итог:
— Вот такая моя теория. Непризнанная, конечно. А кто прав, рассудит время.
— Да… — только и смог протянуть ошеломленный Гюнтер. — И все это вы выложили нашему падре? Ваше счастье, что священникам не положено ношение оружия.
Глядя на сверкающие молнии, он задумался — как странно, вроде бы все люди одинаковы, две руки, две ноги, а что в головах творится, действительно одному богу известно.
Когда из люка высунулся главный механик, от неожиданности Гюнтер вздрогнул. Эрвин щурился, пытаясь рассмотреть в темноте, кто из шести человек, находящихся на мостике, командир.
— Гюнтер, не мог бы ты спуститься вниз?
— Что случилось?
Главмех замялся, но так и не решился объяснить:
— Не знаю, ты это должен увидеть сам.
И, не дав командиру что-либо ответить, снова исчез в люке, загрохотал ботинками по металлическому трапу.
— Сегодня все со мной говорят загадками. — Гюнтер пожал плечами. — Отто, я очень рад нашему разговору. Никогда бы не подумал, что шторм может быть отличным фоном для хорошей беседы.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
