Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
пытаясь открыть хоть какой-то просвет в мглистой заснеженной ночи.
Всю оставшуюся дорогу они ехали молча. Крис винил себя за то, что часто оставлял Маркуса одного, Маркус винил себя за то, что выгнал Раслин. Сегодня, проводив его до дома, она предложила остаться, но он сказал, что ему нужно побыть одному, и буквально вытолкал ее за дверь.
За перекрестком показалось левое крыло центральной больницы. В прошлый раз Маркус тоже был здесь, только в отделении морга.
– Приехали, – он завернул на большую парковку.
– Похоже, не мы одни. – Кристофер посмотрел на габаритные огни приближающегося авто; дальний свет фар бежал на них невнятным желтым лучом.
– Итан… – Маркус выругался. – Только его не хватало.
* * *
– Пациентка сейчас находится в отделении интенсивной терапии; состояние тяжелое, кровоизлияние в мозг, черепно-мозговая травма… – Доктор в приемном покое спокойно зачитывал диагноз, будто рекламное объявление. – Никаких прогнозов пока дать не могу.
– Когда мы сможем с ней поговорить? – спросил Итан.
– Поговорить? – Доктор посмотрел на него поверх очков. – Молитесь, чтобы она хотя бы пришла в себя.
– Вы хотите сказать… – начал Кристофер.
– Я хочу сказать, что еще рано делать какие-то выводы; первые три дня самые критичные.
– Она может умереть?
– Мы делаем все возможное, чтобы этого не случилось. – Доктор похлопал Криса по плечу. – Извините, у меня много дел.
– Конечно, конечно…
* * *
Маркус смотрел в призрачный сумрак перекрестных улиц через окно приемного покоя. Ночь уже готовилась к рассвету, а буря все никак не затихала – казалось, погода прокляла их всех, отгородив весь мир от них или их самих от этого мира. Маркус заметил, как где-то вдали между домами, в черте горизонта, проступает тонкая нить рассвета. Скоро взойдет солнце, думал он. Еще не свыкся с той мыслью, что дни сменяют ночи, а ночи уходят за днями, и все это смеет жить, когда ее больше нет… Хейз вспомнил, как говорил с ней там, на полу в гостиной, как она смотрела на него вопрошающим взглядом, как она не хотела умирать…
Маркус прислонился к окну.
– Она мертва, – шептал он, – мертва. – Уперся лбом в стекло так сильно, что оно затрещало: – Мертва… – Оторвался от окна.
Темный силуэт стоял перед ним там, в непроглядном тумане. Он прятался в тени, неуязвимый для всех фонарей, для всех окон, что будто специально светили мимо. Маркус сделал два шага назад. Силуэт пошел в глубь снежной бури. Хейз попятился еще, наткнулся на одну из каталок, на стоящее в центре приемной кресло, повернулся, споткнулся о столик; ноги его заплетались, руки сковала дрожь. Он пошел к центральному входу.
– Маркус! – услышал где-то за спиной. – Маркус, стой!
Хейз выбежал из больницы, слетел с покатых ступеней. Проклятый туман сгустился до облаков. Непроглядно-серое нечто опутало улицы. Маркус добежал до парковки, завернул за угол, обежал половину здания – никого нет. Задыхаясь от летящего в него снега, он бежал, увязая в сугробах. Все кружилось и мерцало в глазах: и свет фонарей со стен больничного корпуса, и ночь, и вдруг проступившие звезды. Маркус прищурился – туман отступал, он рассеивался, став прозрачнее. Хейз стер с лица летящий в него снег. На него из сумрака выходил человек.
Маркус достал пистолет.
Выстрел – осечка; выстрел – попал.
Силуэт пошатнулся, выстрелил в Хейза, осел и упал лицом в снег.
– Маркус! – услышал он вопль брата. – Маркус, черт тебя подери!
И почувствовал острую боль в правом колене.
12 глава
– Забери ее сегодня из школы, – сказала Марта, поправляя прическу у большого настенного зеркала.
Грегори только зашел в дом, занеся с собой уличный холод.
– Хорошо, заберу, – сказал он, отряхивая ворот пальто от липкого снега.
– Я хотела заехать сама, но дома столько дел, сам понимаешь…
– Понимаю.
– А сейчас такой ужасный туман, школьные автобусы даже не ходят.
– Не ходят, – согласился он.
– Не пойму, почему в такую погоду не отменят занятия, как ты думаешь, Грег?
– Тоже не понимаю.
Марта вколола в шиньон одну шпильку, потом вторую, после, убедившись в прочности сей сложной конструкции, повернулась и с деловитым видом посмотрела на мужа.
– Я хочу заказать шары, такие огромные, с блестками внутри.
– Можно и без шаров.
– О чем ты? Пятнадцать лет – это первый юбилей, совсем не повод экономить.
– Я думал, первый юбилей – это десять лет.
– Не цепляйся к словам. Она так быстро растет…
– Да, очень быстро.
– Ты купил, что она просила?
Грегори остановился на минуту, пытаясь вспомнить.
– Горный велосипед, – Марта нахмурилась, – она весь год о нем твердит. Вчера перед сном спросила, купили мы ей его или нет. Для этой девчонки невозможны никакие сюрпризы. Надеюсь, ты купил именно тот?
– Именно тот.
– Отлично. Я поеду за шарами и плакатами.
– Какими плакатами?
– Ко дню рождения. Или ты хотел нарисовать их сам?
– Нет уж, лучше без меня.
– Не забудь спрятать подарок.
– Я уже спрятал.
– Чтобы она не нашла.
– Не найдет, он в подвале.
– Ой, там такая сырость…
– Не бойся, с ним ничего не случится.
– Ну ладно, – Марта чмокнула мужа в щеку, – мне нужно еще заехать за тортом. Ты не видел ключи от моей машины?
– Ты их потеряла.
– Точно, прости… Придется опять брать такси.
* * *
Марта скрылась за дверью. Она не теряла ключей, он сам их у нее забрал. Только она забыла об этом, как и о многом другом.
Через пару часов Марта придет с шарами, будет украшать дом, а после причитать, как же подросла их дочь. Как же это все мешало делу…
Надо было довершить начатое.
Он прошел в глубь подвала.
В дальнем углу, заваленном старыми коробками, вымокшими от частых дождей и прохудившихся стен, виднелся горный велосипед. Грегори медленно подходил к нему, так же медленно, как перелистывают семейные альбомы и перечитывают старые письма.
«Как она обрадуется», – подумал он, проведя пальцами по рулю, и тут же осекся.
Весь тот кошмар, в котором он жил сейчас, казался бесконечным непроходимым сном, и Грег барахтался в этом сне без возможности выйти. Он только недавно перестал бороться, когда понял, почему не выходит, когда понял, что мертв, а его жена почти мертва. Ничего нет хуже почти что смерти, ничего нет ужаснее стоять над обрывом.
Он огляделся по сторонам. Нужно было чем-то протереть этот велик. Подошел к столу. Куда он задевал все свои тряпки? Открыл выдвижной ящик. В нем лежала завернутая вдвое льняная ткань. Грег взял платок – и только сейчас вспомнил, что скрывалось под ним. Блестящий отбивной молоток с заостренными зубьями на одной стороне и тупым концом на другой
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
