Говерну. Ладно, я признаю, что пнул пару раз того лакея, но вряд ли причинил ему увечья. К тому же я там был не один.
— Кто ещё участвовал в этом?
— Де Клюни и де Лапорт. Это Оноре угрожал Вилларе, что нажалуется королю и подожжёт его дом. Де Говерн приставал к хозяйке и получил оплеуху. После этого прибежали ещё слуги, и мы поспешили ретироваться. Это всё! Если его величеству будет угодно, то мы принесём извинения и возместим ущерб.
— Ладно, с этим разобрались, — кивнул Марк. — А кто из вас убил де Лапорта?
Де Вьен испуганно взглянул на него.
— Вы шутите?
— Нет, утром его нашли мёртвым на улице.
— Так это Вилларе и убил его! Может, Оноре вернулся к нему, чтоб извиниться. Или поквитаться, и тот его убил.
— А когда де Лапорт отстал от вас?
— Не помню… В доме де Байе мы ещё были вместе. Оноре читал Анжелике мадригал собственного сочинения. А потом… Когда мы расстались в конце улицы, его уже не было с нами.
Марк снова задал ему вопросы о том, как им подавали вино и закуски, и снова не смог добиться ничего полезного. Де Вьен ссылался на то, что был пьян, вокруг было много людей в масках, и он не следил за своими приятелями, когда их угощали. Вернув и его в камеру, Марк вызвал де Ривера.
Этот молодой человек был не так напуган и всё же заметно нервничал, когда предстал перед графом де Лормом.
— Я понятия не имею, что случилось с де Лапортом! Я не часто с ним встречаюсь, но в этот раз он позвал меня пойти с ним на маскарад, пообещав веселье. Знал бы, какое это будет веселье, не пошёл бы! Де Лапорт вообще склонен к дурным шуткам, а под маской и вовсе распоясался. Во дворце, когда вы всех нас узнали, он тут же поспешил сбежать, но на Дороге роз всё повторилось, только стало хуже, потому что он и в грош не ставил тех людей, в чьи дома вламывался! Он же считал себя другом короля и решил, что на него распространяются те же привилегии, что и на вас.
— Вы его недолюбливаете?
— Отчего же, просто я говорю то, что есть на самом деле. Да, иногда он подшучивал надо мной, и это было обидно.
— Вот как, вы обижались на него, но пошли с ним на маскарад, потом вам не нравилось его сомнительное веселье, но вы остались с ним?
— Ну, было весело, к тому же много вина, еды и танцев… Почему нет? Нас же не везде гнали. Были и те, кто был рад нашему приходу, потому что мы придавали их празднику именно тот смысл, который в нём заложен. В день шутов к ним являлась весёлая шутовская компания и за вино и закуски устраивала весёлое представление. Что касается безобразий, то я не принимал в них участия, оставаясь в стороне. На мне был костюм призрачного охотника, если вы помните. Можете расспросить тех, кого мы обидели, и они подтвердят, что я лично не задел их ни словом, ни делом.
— Значит, вы неплохо повеселились этой ночью. И когда же де Лапорт отстал от вашего веселья?
— Не знаю, я не следил за ним, а когда в доме виконта де Броссе заметил его отсутствие, не придал этому значения. Он мог задержаться и уйти с какой-то дамой или просто прикорнуть у кого-нибудь в зале за колонной. Он много пил этой ночью.
— Он пил и ел то же, что и вы все?
— Да, — пожал плечами де Ривер. — Мы все брали кубки с одного подноса или одного стола. То же и с закусками.
— Он ссорился с кем-то?
— Со всеми подряд, но либо спешил ретироваться после первых же признаков, что его могут побить, либо его визави просто проглатывали обиду, предпочитая с ним не связываться. Ну, или грозились вызвать городскую стражу, что тоже действовало на него, как оберег святой Лурдес на Ангела Тьмы. Он спешил исчезнуть.
На смену де Риверу пришёл де Лакомб. Его тоже встревожила сложившаяся ситуация, но узнав, в чём дело, он вздохнул с облегчением.
— Я точно здесь не причём! — воскликнул он. — В доме де Байе наш золотой Купидон ещё бряцал своими крылышками, а потом мы пошли в дом де Антрага и я остался там. Самого хозяина в доме не было, он снова кружил вокруг своей тётушки леди Евлалии на королевском пиру, а вот его жилица госпожа де Вотре, которую во дворец не пригласили, устроила вечеринку. Нас приняли там с распростёртыми объятиями, мы веселились и играли, а потом любовник её соседки госпожи де Божан что-то не поделил с де Клюни и нас попросили убраться, вернее, погнали прочь. Мне было жаль уходить, но я не хотел нарываться на скандал и готов был подчиниться. Только госпожа де Вотре у самой двери схватила меня за локоть и затащила обратно. Сказала, что я, в отличие от своих невоспитанных друзей, очень даже обходительный кавалер и могу остаться. Ну, я и остался. До утра.
Марк и ему задал вопросы о ссорах, в которых принимал участие де Лапорт, а также о том, что он пил и ел, но ответы де Лакомба не отличались от тех, что он уже слышал. К тому же он покинул компанию, когда все ещё были относительно трезвы.
— А был ли в доме господина де Антрага де Лапорт? — на всякий случай уточнил Марк.
Тот задумался, а потом развёл руками.
— Я не помню. Видите ли, такое внимание к моей персоне со стороны прекрасной Клариссы было вызвано тем, что и я с самого начала был внимателен к ней. Она была так хороша в образе Девы весны, что я тут же поспешил высказать ей своё восхищение. Она предложила мне вина, и мы отошли в нишу у окна и присели там. Это была приятная беседа, но её прервал этот глупец де Клюни. К счастью, его грубость не имела последствий для меня, и моя ночь завершилась довольно приятно. Так что, сами понимаете, мне было не до Оноре с его дурацкими шутками.
Де Говерн тоже был встревожен внезапным арестом и, едва увидев графа де Лорма, вслед за своими приятелями принялся оправдываться за учинённый ими во дворце скандал. Марк не стал тратить время впустую, выслушивая его извинения, но на всякий случай припугнул, показав жалобы, поданные королю, и сообщив, что ему уже известно, что де Говерн
