Лариса Куницына
Дело о золотом Купидоне
Ночь святого Коломбэйна
Тёмная ночь давно уже накрыла Сен-Марко своим чёрным покрывалом, но столица королевства и не думала засыпать безмятежным сном. Город жил, и по улицам, освещённым красивыми фонарями с цветными стёклами, огнями, горящими в широких кованых чашах, и обычными факелами, гуляли горожане. Они веселились и распевали песни, переходя из одного трактира в другой и заваливаясь хмельными компаниями в дома соседей, даже если их туда не звали. Ругань и смех, звуки волынок и испуганные вопли доносились со всех сторон.
Настала ночь, когда вечно погружённые в дела и заботы, привыкшие к тяжёлому труду и нелёгким испытаниям горожане смогли на краткое время сбросить с плеч груз тревог и забот, чтоб предаться беззаботному веселью, вспомнить незатейливые игры и забавные песенки, которым учили их в детстве. Они радовались, отринув на время всё плохое и тёмное, и утешались уже тем, что сегодня у них есть вино и еда, они могут смеяться и петь, и что завтра наступит новый день, который почти наверняка будет лучше, чем вчерашний.
Наступил час разбойников, которые под видом праздных гуляк врывались в дома горожан, чтоб обобрать их подчистую, и карманников, шныряющих в толпе в поисках зазевавшихся кутил, у которых можно опустошить карманы и срезать кошелёк. Им противостояла армия служителей закона. Грозно вышагивали патрули городской стражи и службы прево, следя за порядком на улицах столицы. Они зорко смотрели по сторонам и прислушивались, не раздастся ли где крик о помощи, чтоб немедля явиться на зов, защитить невинных и схватить злоумышленников. Не уступали им в рвении и сыщики городской полиции, одетые в богатые наряды или лохмотья нищих, они были не менее вёртки и насторожены, чем карманники, и готовы в любой момент схватить за руку наглого воришку, позарившегося на чей-то кошелёк. Квартальные сторожа так же внимательно наблюдали за происходящим на их улице гулянием, чтоб пресечь любые бесчинства или вовремя призвать на выручку городскую стражу.
Королевская площадь была в этот поздний час заполнена народом. Горожане всех сословий, разодетые в свои лучшие наряды, чинно прохаживались из конца в конец, раскланиваясь со знакомыми, или сбивались в кучки, чтоб, пританцовывая на месте, петь куплеты. Торговцы вином и сладостями, цветами и галантереей кричали, расхваливая свой товар так же громко как днём. В разных концах площади играли на своих лютнях и флейтах странствующие музыканты, менестрели пели баллады, актёры показывали весёлые сценки, а фокусники и акробаты удивляли зрителей своими трюками. Юные девицы в ярких платьях с бубнами, приплясывая, шли сквозь толпу, распевая звонкими голосами песни о славном короле Армане и его молодых баронах, а следом протискивались суровые старики с енотами на плечах, которые немного пугливо осматривались по сторонам, сжимая в цепких лапках бумажки с добрыми предсказаниями.
Над всей этой весёлой неразберихой возвышался своим нарядным фасадом королевский дворец, окна которого были ярко освещены тысячами свечей. Оттуда, из парадных зал доносилась другая, более изысканная музыка. На широкое крыльцо, смеясь, взбегали запоздавшие гости в ярких нарядах и масках. Однако представ перед грозным королевским привратником, они затихали под его драконьим взглядом и поспешно снимали маски, чтоб он мог увидеть их лица и решить их судьбу на эту ночь: будут ли они допущены туда, где сегодня празднует король, или отправятся искать другое место, где их примут.
Несколько просторных и богато украшенных залов, окна которых выходили на площадь, уже были заполнены гостями. Этот пир был особенным, это был маскарад. Явившиеся на него гости нарядились в самые причудливые костюмы и прятали лица за масками, а потому уверенные в том, что их не узнают, вели себя более смело, чем обычно. Они танцевали под музыку, которую наигрывал королевский оркестр, шумели и смеялись, подшучивая друг над другом. Дамы открыто рассматривали кавалеров и беззастенчиво принимали их ухаживания, а кавалеры громко обсуждали фигуры и наряды дам, и без страха задирали друг друга, надеясь, что их противник не решится на громкую ссору в королевском дворце, тем более что вносить в зал оружие, длиннее церемониального кинжала было запрещено.
Возле окна, то выглядывая на улицу, то осматривая цепким взглядом зал, стоял высокий красивый мужчина с чуть вьющимися чёрными локонами, в которых уже серебрилась ранняя седина. Он был одет в дорогой старинный наряд, дополненный золотой кольчугой с узорчатыми накладками на груди. Он был одним из немногих, кто не надел маску, и его открытое лицо с тонкими аристократичными чертами мог увидеть каждый, потому дамы сбивались в стайки неподалёку, любуясь им, а мужчины, проходя мимо, дружески кивали или придирчиво и с некоторой завистью изучали его драгоценный наряд.
Рядом с ним стоял молодой человек довольно странной наружности. Он был высок и тонок, его бледное лицо казалось покрытым белой пудрой, узкие голубые глаза под длинными тёмными бровями рассеянно скользили по лицам присутствующих. Белые волосы были встрёпаны и напоминали длинные перья, такие же, как и те, что украшали широкий воротник его накидки. На нём тоже не было маски, и его облик вызывал ещё большее любопытство гостей, чем наряд его спутника.
— Что они так таращатся на меня? — недовольно проворчал Джин Хо, озираясь по сторонам. — Можно подумать, что они увидели что-то такое, чего не видали никогда в жизни.
— Так и есть, — усмехнулся Марк де Сегюр. — Они точно не видели ничего подобного. Их поразил твой бледный вид, шевелюра белее снега и перья вместо меха на твоём воротнике! Наверно они решили, что господин Хуан задумал сегодня переплюнуть всех и вырядился снежной цаплей.
— Ещё чего! — обиженно буркнул лис, враждебно взглянув на девицу, которая нагло рассматривала его сквозь прорези в парчовой маске. — И не выряжался я! Сегодня я как раз для разнообразия вообще не стал менять свой облик и явился как раз таким, каков я есть. И перья на воротнике — это не странно! Это модно и стильно. И ничего вы в этом не понимаете! Я вообще не хотел сюда идти! Тут слишком много незнакомых людей, и потому я не чувствую себя в безопасности. Однако мне хотелось посмотреть на их наряды и украшения. И нечего бросать на меня грозные взгляды! Я только полюбуюсь ими, но красть их не буду. По крайней мере, пока, то есть не в ближайшее время, а может, и никогда. Я стал очень воспитанным
