— Ты что же, хочешь сказать, что она красивее Габриэллы, с которой я сейчас встречаюсь?
— Габриэлла твоя, по сравнению с ней, настоящая уродина! — воскликнул Генрих. — Говори же скорее, пойдешь или нет?
— На такое чудо надо посмотреть, — согласился Клаус. — На когда вы договорились о встрече?
— Да понимаешь, я точно не договаривался. Знаю только, что она в одно и то же время гуляет неподалеку от школы. Самое печальное, что в это время у нас уроки. Так что выходит, что со следующего урока нам придется уйти.
— Будут неприятности, — вздохнул Клаус.
— А мне плевать, — уверенно сказал Генрих. — После ведьм мне любое школьное наказание кажется ерундой. Даже если меня выгонят из школы.
— Хорошо, — Клаус еще раз вздохнул. — Я пойду с тобой.
Друзья собрали сумки и незаметно выскочили из школы. По пути к месту, где Генрих впервые повстречался с Альбиной, Клаус сказал:
— Если она мне не понравится, ты уж извини, но я вернусь обратно в школу. Скажу учительнице, что мне срочно надо было помочь отцу, и, быть может, пронесет. А то у меня и так уже есть одна карточка с замечанием.
Тихо! Нот она, — со злостью оборвал Генрих приятеля.
Альбина сидела на той же скамейке, где когда-то сидел Генрих, и читала книгу. Как и в прошлый раз, девочка была одета в светлую курточку и джинсовые расклешенные брюки. Из-под вязаной шапочки выбивались длинные медного цвета волосы. Они падали на страницы книги, и девочка то и дело поправляла их.
Генрих почувствовал, как внутри него все замирает от страха, и собрал всю свою волю в кулак.
— Привет, Альбина, после небольшой заминки сказал он. — Мы вот случайно проходили мимо, и я вижу — ты сидишь. Это очень здорово!
— Привет, Генрих, рада тебя видеть. А я уж решила, что ты забыл меня — столько времени прошло. — Альбина улыбнулась такой очаровательной улыбкой, что Генрих проглотил язык и жалобно глянул на Клауса.
— А меня звать Клаус Вайсберг, — уверенно приступил к делу Клаус, оттеснив Генриха в сторону и пожирая Альбину глазами. — Отлично выглядишь! Мой друг Генрих сказал неправду. На самом деле мы здесь не случайно: чтоб увидеться с тобой, мы ушли с уроков, и, знаешь, я нисколько об этом не жалею. Знание, конечно, это свет, но, как говорили древние, есть вещи в мире, после которых солнце кажется не таким уж и ярким. Но что это мы сидим, как цыгане у своей убогой кибитки. Я предлагаю куда-нибудь пойти и выпить по чашечке кофе. Между прочим, я знаю отличное место там продают настоящее венецианское мороженое.
>1 не хочу мороженого, усмехнулась Альбина. — А вы что, в самом деле сбежали из школы?
— Увы, это истинная правда, — Клаус театрально склонил голову. — И теперь нас подвергнут чудовищным пыткам, но мы с честью вынесем любые муки, верно, Генрих?
— Угу, — хмуро кивнул Генрих. Болтливость друга начала его раздражать.
— Что ж, раз никто не хочет мороженого, значит, итальянцам сегодня не повезло. Ну и поделом им, макаронникам. Позволь глянуть? — Клаус без лишних церемоний прикрыл книгу, которую держала в руках Альбина, и вслух прочитал надпись на обложке: — Джек Лондон «Сердца трех». Отличная книга! Особенно мне понравился момент, когда жрица предсказывает судьбу… Ты веришь в судьбу, Альбина?
Девочка неопределенно пожала плечами.
— И я верю, — сказал Клаус. Глаза его при этом блеснули и тут же сделались печальными. — Жизнь ужасная штука, в ней все против и во вред человеку. Нет, не надо спорить, — Клаус сделал жест рукой, хотя никто и не собирался ему возражать. — Уж кому, как не мне это знать… — тут Клаус напустил на себя важности, сделал секундную паузу и сказал: — Но не будем о печальном. Я вижу, Альбина, ты приезжая?
— Это так заметно? — девочка немного смутилась.
— Для меня, в общем-то, да. Но я спросил прежде всего потому, что никогда не встречал тебя раньше. А это странно — городок у нас небольшой… Может, прогуляемся?
Альбина кивнула, поднялась со скамейки, и они втроем пошли по аллее. Только так вышло, что Клаус шел рядом с Альбиной, а Генрих почему-то сзади. Генрих чувствовал себя лишним и клял себя за то, что дернул же его черт позвать с собой проныру Клауса. «Теперь уж все дело бесповоротно испорчено, — подумал мальчик, совсем не слушая, о чем говорят Клаус и Альбина. Этот болтун сумеет так окрутить ее, что она в мою сторону и смотреть не захочет. Ишь, заливает, прямо как соловей. Слова никому другому сказать не дает. Понятно, почему все девчонки от Клауса без ума. И чего это я за ними иду, как собачонка на поводке? Уж теперь я точно выгляжу как самый настоящий идиот!»
— Может, тебе холодно? — спросил вдруг Клаус Альбину и принялся демонстративно стягивать с себя куртку. — На мне теплый свитер, и я могу дать тебе свою куртку.
— Нет, спасибо, — ответила девочка. — Мне нравится, когда холодно, а сегодня, к сожалению, мороза совсем нет.
— Да, — кивнул Клаус. — Зимы теперь не те, что были раньше… Некоторые умники называют это следствием или результатом прогресса, хотя на самом деле это обыкновенное убийство природы. Когда я смотрю на звезды, мне порой кажется, что где-то там, в недосягаемой бесконечности есть девственные миры, где нет человека, этого самого жестокого, безжалостного и глупого существа во всей Вселенной. В тех мирах прозрачный, чистый воздух, и реки, из которых безбоязненно можно пить воду, и волки, которые мирно спят рядом с овцами. Тогда я спрашиваю себя: «Куда ты идешь, человек? Долго ли ты будешь еще рыть сам себе могилу?»
Генриха от такой патетики чуть не стошнило. Он решительно обогнал беседующую парочку.
— Знаете, — раздраженно сказал он, — я редко смотрю на звезды, и мне совершенно плевать, можно там пить воду из рек или нельзя. К тому же зиму я терпеть не могу, поэтому ваше умиление лютыми морозами вряд ли смогу достойно разделить. Говорить стихами я тоже не умею и поддержать вашу высокую беседу могу разве что своим унылым и скучным видом. Так что я лучше пойду, а то ты, Клаус, от переживаний за природу застрелишься, чего доброго, у меня на глазах, а этого я не вынесу.
Генрих развернулся и, не прощаясь, двинулся прочь от Альбины и Клауса.
— Подожди, Генрих! — крикнула Альбина, но мальчик сделал вид, что не услышал ее.
Глава X
ПРЕДСКАЗАНИЕ СБЫВАЕТСЯ
— Одна радость в жизни у меня — ты, — нежно сказал Генрих, придя домой и обняв щенка.
Ремос радостно чихнул, попытался лизнуть Генриха в нос, но мальчик отстранился и сказал:
— Это никуда не годится, малыш, я ведь тебе не мамаша Рекси.
Генрих положил в миску еду, а пока малыш чавкал и рычанием отпугивал невидимых соперников, предался размышлениям о тяжести жизни. Ведьмы и Каракубас как-то незаметно отодвинулись на задний план, а вперед выступил подлый Клаус Вайсберг. Друг, который в один месяц умудрился дважды предать Генриха.
