Франсиско Гойя
Семейный портрет короля Карла IV и Марии-Луизы. 1801
Хосе Мадрасо и Агудо
Портрет Хосефы Тудо, графини де Кастильо 1810–1815
В 1797 году его личная жизнь делает крутой поворот, в его доме появляются сразу две женщины. Сначала он встретил молодую эффектную девушку Хосефу Тудо, бедную, но амбициозную, она очаровала всесильного министра настолько, что он поселил Пепиту, как ласково называли барышню, у себя во дворце. Узнав об этой связи, королева решила женить взбалмошного Мануэля на своей кузине графине Чиччоне. После свадьбы во дворце Годоя кров и стол делили одновременно обе дамы. «Справа от Годоя сидела принцесса, слева – Пепита Тудо… Я был в недоумении, – писал Гаспар де Хавельянос, которого Мануэль однажды пригласил к себе на обед. – Я не мог есть, и едва стало возможным, откланялся». Самого Годоя эта более чем пикантная ситуация только забавляла, он упивался своей властью и бросал вызов и обществу, и церкви. Видимо, чувство гордыни и подвигло Годоя обратиться к Франсиско Гойе с необычной просьбой – написать прекрасную Пепиту в образе традиционной испанской горожанки – махи. Необычность просьбы заключалась в том, что картины должно было быть две – на одной маха будет одета в испанские одежды, а на другой она будет обнажена.
Возможно, еще одной причиной появления двойной «Махи» явилось то обстоятельство, что здесь же, во дворце министра, находилась в это время и «Венера» Веласкеса, которая в XVIII веке сменила несколько владельцев и оказалась в коллекции Годоя. Естественно, Гойя видел шедевр своего кумира и втайне мечтал повторить исключительный поступок Веласкеса – написать женское ню. Гойя, который, кстати говоря, портретировал всех участников этой истории, включая монархов, самого Годоя и его законную супругу, работал над этим заказом вдохновенно, учитывая новизну и смелость задачи. В отличие от Веласкеса Гойя писал не римскую богиню, художник стремился передать земную чувственность и даже эротичность реальной женщины, поэтому он избрал очень смелую композицию – Маха-Пепита развернута к зрителю, она смотрит, не отводя глаз, она не испытывает смущения, это уверенная в своей красоте женщина, она горда и счастлива.
Результатом тщательно скрываемых сеансов позирования стали два шедевра – «Маха одетая» и «Маха обнаженная», они близки по композиции и идентичны по формату, поскольку должны были обрамляться одной рамой. В этой раме имелся хитрый механизм, который позволял одной работе прятаться позади второй. Обычные посетители министра видели только «пристойный вариант» с одетой махой, для избранных и доверенных лиц первая картина поднималась вверх и… маха оставалась без одежды. Таким образом тайну запрещенной ню удавалось хранить несколько лет, вплоть до падения и ареста Мануэля Годоя. При обыске обнаружилась и секретная «Маха обнаженная», и тут к делу подключилась инквизиция. Гойю вызвали в суд для объяснений, но в начале XIX века, когда Испанию лихорадило и в стране войны сменялись революциями, обвинения в непристойности уже не имели такого резонанса, художника оставили в покое, а картины отправили в Королевскую академию живописи как пособие для студентов. Лишь в ХХ веке обе «Махи» заняли свое достойное место в Прадо.
А что же Годой и Пепита? Годой потерял не только свою власть, но и состояние, он был выслан из страны, вместе со своей возлюбленной Пепитой он прожил еще много лет во Франции. Теперь у Пепиты было другое имя, еще будучи министром Годой добился для нее титула графини де Кастильо. Когда скончалась его законная супруга, они смогли обвенчаться, в их семье уже подрастали двое сыновей. Судя по всему, Мануэль и Пепита действительно любили друг друга, и свидетельством этому остались две картины, на которых влюбленная женщина ждет своего возлюбленного.
История двенадцатая
Портрет принцессы той…
Ганс Гольбейн
Захватывающая история шести браков английского короля Генриха VIII поражает разнообразием жанров, в ней есть место и высокой трагедии казненной гордячки Анны Болейн или умершей в расцвете лет кроткой Джейн Сеймур, и бытовой драме скандального бракоразводного процесса с несчастной Екатериной Арагонской, и авантюрному роману с элементами черной комедии, закончившемуся казнью легкомысленной Екатерины Говард. И даже триллеру последнего брака везучей Екатерины Парр, пережившей короля. Но самым небывалым даже на этом фоне был фарс короткого четвертого брака с принцессой Анной Клевской, в сюжетных поворотах которого ключевая роль была отведена портрету кисти знаменитого живописца Ганса Гольбейна.
О том, чтобы вступить в брак четвертый раз, Генрих задумался после того, как стал приходить в себя после неожиданной кончины третьей и, как подтверждают многие источники, искренне любимой супруги Джейн Сеймур, которая умерла родами, подарив венценосному мужу наследника. Королю на тот момент было 46 лет, он надеялся обзавестись еще одним сыном, помня о том, как ненадежен единственный наследник, поскольку сам смог занять престол после скоропостижной смерти своего старшего брата. Для этой цели необходима была новая молодая королева, и Генрих обратился к услугам придворного портретиста Ганса Гольбейна, немецкого мастера, который после победы лютеранства в родных землях лишился церковных заказов и перебрался через Ла-Манш по приглашению английского двора. Гольбейн отправился к европейским дворам с целью написать портреты-презентации возможных невест, предварительные переговоры с которыми были проведены главой правительства Кромвелем.
Но тут и канцлера, и короля, и художника ожидал неприятный сюрприз. Оказалось, что репутация Генриха Тюдора как потенциального жениха сильно испорчена его предыдущими супружествами. Громкий развод, казнь и ранняя смерть не украшали «королевское резюме», и «брачные скауты» английского монарха получали отказы и терпели фиаско. Гольбейн даже не успевал добраться до кандидатки в королевы, как надобность в портрете отпадала сама собой. Так произошло, например, с Марией де Гиз, принцессой Лотарингского дома, которая отличалась стройной и высокой фигурой, что импонировало Генриху, и он стал «прощупывать почву» на предмет матримониальных планов. На что Мария дерзко заявила, что хоть она и высока ростом, но шея у нее короткая, для Генриха и его палача не подойдет, намекая на казнь Анны Болейн. И очень быстро вышла замуж за извечного противника Тюдоров, шотландского короля Якова V.
В следующий раз Гольбейн отправился в Нидерланды написать портрет герцогини Миланской, в девичестве Кристины Датской, которая в 16 лет, после скорой кончины супруга Франческо Сфорца, осталась юной вдовой и жила в Брюсселе у своей тетушки. Кристина, несмотря на нежный возраст, оказалась на редкость благоразумной барышней и в ответ на предложение о браке сказала: «Будь у меня даже две головы, я бы и то подумала,
