Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
о ней думаю и о том, пятой или шестой она была.
Я хорошо помню ее имя, никогда не напишу его ни здесь, ни где-либо еще. И он говорил мне о том, что они собирались заняться сексом втроем, но этого не случилось. Она покончила с собой. Покончила с собой. Покончила с собой. Покончила с собой.
Я всегда была ревнивым человеком. Мне трудно вынести слишком оживленный разговор с другими, не то что прикосновения к ним. И от этого секс втроем всегда виделся мне чем-то вроде казни. Слишком дорогая цена за удовольствие. Но теперь я слишком часто думаю о еще одной девушке, с которой, как подозреваю, он спит. И мне часто кажется, что я сплю еще и с ней. Еще и с ней.
В комнате была я, он и она, на ней красное платье липкого неприятного цвета, и они вдвоем трогают меня. И мне все время хочется закричать, чтобы все прекратилось наконец, но я не могу, как будто у меня в легких вода, я задыхаюсь, и это не кончается. Непереносимое видение как мысль об электрическом стуле посреди мастурбации в ванной комнате или мысль о смерти и жестокости, то, что хочется стереть. Вычерпать из себя ложками. Ее тень такая огромная, незримая, в итоге она сожрет меня. Я знаю это.
Я никогда не чувствую, что он мой. Даже когда ощущаю его язык внутри себя, даже когда он стонет мое имя, так что мне становится страшно и его тело содрогается. Никогда.
И впервые теперь, когда он не берет меня за руку после, я не чувствую разочарования, а чувствую только пустоту и следом удивление. Удивление оттого, что то, что происходит между мной и ним, бывает таким сильным, и пустоту оттого, что мне не с кем поделиться этим удивлением. Потому что я думаю, что удивление – это забытое для него чувство.
И в эти минуты он превращается в чужого для меня, и я сама становлюсь чужой себе.
Мир возвращается ко мне очень медленно, собственные руки, ноги, сознание. Голоса с улицы, я стою и курю, и мне кажется, я еще никогда не была настолько одна во Вселенной, и от ощущения мне хочется плакать, хотя, возможно, я сплю с ним ради именно этого кристального чувства одиночества. И еще растерянность – ее остатки, которые делают меня мной. Мне всегда было интересно, испытывают ли мужчины это чувство полного разорения после близости, но я никогда не спрашивала ни одного из них об этом.
Я блуждаю по его квартире и снова чувствую странную сопричастность с женщиной, давно убившей себя, все эти темные, режущие, косвенные любовные истории и драмы, рассказанные нам друзьями и далекими знакомыми, оседают в нас и потом всплывают в сознании, как кадры кинохроники, и в них тоже чересчур много страданий и смерти. Про эту же историю с девушкой, покончившей с собой, я знала с самого начала, что она всегда будет вертеться у меня в подсознании, оттого, что я сразу слишком поняла ее выбор, и оттого, что из-за этого мне стало страшно.
Я захожу в ванную комнату и вижу на ободке раковины мелко срезанные волосы и вновь испытываю приступ страха. Страх всегда говорит о том, что все началось или все закончилось.
Чтобы успокоиться, я возвращаюсь на балкон. Ночь оборачивается эхом. Небо светлеет, бледнеет, как синяк, такое щемящее чувство, как будто мир становится светлым и легким для всех, кроме меня.
Я удивляюсь тому, что он – первый человек, которого мне захотелось увидеть после снятия карантина. Я отвыкла от друзей и знакомых, от их лиц и голосов, и раз уж я живу в реальности, где научно-фантастический сюжет так или иначе победил или изменил привычный уклад, то почему же я снова выбираю из всего, что есть, только то, что меня разрушает? Я не могла больше не видеть его, не могла больше не видеть его, не могла больше не видеть его. Человека, которого удалила из всех соцсетей в неоправданной надежде на покой.
Утром он уже не говорит мне ничего в духе «если ты можешь отпустить меня», и вдруг, к собственному ужасу, я не могу сдержать себя и на прощание обнимаю его совсем судорожно, как будто в городе, освобожденном от ограничений, днем должна начаться война.
Весь день я вспоминаю, как он гладил мой позвоночник, и слезы сами наворачиваются мне на глаза, и я совсем не могу их остановить, как и кровь.
И тогда в моей памяти возникают слова моего первого гинеколога. Сухой женщины лет сорока пяти.
– Излишне интенсивный половой акт также может спровоцировать кровотечение или преждевременный приход менструации.
Одним словом, обернуться кровью, большой или малой?
Один человек что-то делает с другим. Совершает ряд действий с телом другого, и это работает. Потом не работает.
Правда, слишком много крови, чистой и алой, и никакой возможности ее остановить, так же как и слезы. И когда все немного затихает, в течение нескольких дней он постепенно превращается для меня во всех серийных убийц в триллерах, которые мне хочется смотреть сутками. Они все, как один, аккуратно и незаметно приобретают его черты. И все главные кошмары моего детства вроде Фредди Крюгера, все кошмары, от которых я не могу убежать, потому что улица растягивается, как резиновая.
Однажды он сказал мне:
– Разве ты бываешь веселой?
Действительно, в его присутствии ни разу не была. В нашу вторую встречу, которую некоторые наивные люди решились бы назвать первым свиданием, мы тоже недолго говорили об одном самоубийстве.
– Зря вы не думаете, что это она поспособствовала его желанию уйти из жизни.
Так он сказал мне о слишком близкой знакомой, и я ответила только:
– Нет, я не думаю, что один может быть ответственен за смерть другого.
Я сказала это тогда, чувствуя, как во мне поворачивается какая-то новая, еще не до конца знакомая, но нехорошая тревога. На самом деле, конечно, думаю или не прямо так, а думаю, что один из двоих вероятнее придет к решению убить себя в результате взаимодействия. И с этим ничего нельзя поделать.
Меня снова настигают видения, где есть он и она. И после них я чувствую, как с меня сползает моя аура, моя кожа. Я не узнаю свое отражение в зеркале, и мне кажется, что у меня больше нет лица. И что меня больше нет. Но при этом мне видится, что мои руки покрыты язвами. И мне каждый раз страшно
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
