Прости меня.
Слова он выдыхает мне в затылок. И мне так приятно горячо от них, что хочется к нему прижаться лишь сильней:
— За что?
— Не уберег. И как ты вырвалась? Мы разминулись? Я не постигаю последовательность событий, Эльза. Прости.
— Ну, не мудрено.
Мужчина, вдруг, затих. А я зажмурила глаза… Что будет?
— Эльза, я опять не понял. Уснул так ненормально крепко, а потом проснулся, тебя нет нигде. И только две пары следов со стороны Эх-туки. Но, они вели сюда. И больше свежих не было.
— И ты…
— И я… тут недалеко, если бежать. Но, тебя там тоже не было Я всё проверил. А в племени гулянка общая. У них событие века — племена брачным союзом между детьми вождей замирились.
— Киш?
— Эльза, главное, ты здесь. И… — он, покачнувшись, отстранился. — Я думаю, что нам мешает? Руки. Твои.
— Угу.
— Связаны они.
— Ну, да. Не получилось развязать. И я рассказать тебе должна.
— О чем? — нахмурился мужчина.
— Ну… есть такие травки замечательные: душница, пустоцвет, ползучий чар, овражник и верберница. Так вот, наш семейный лекарь делает из них успокоительные капли. Отличные, проверенные.
— Эльза, ближе к ночи. И дай мне их развязать.
— Нет, погоди. Ты выпил их. Я в свой чай накапала себе, чтоб крепче спать и вообще не нервни… Киш, что с тобой?
— Верберница? — сжал мужчина губы.
Я кивнула криво:
— Да. И потом… ты найти меня не смог, меня ж в другую сторону тащили, потому что у меня есть артефакт, который подчищает все следы. Мне нянюшка дала с собой в экспре…пиндицию на-нашу. Киш! Не смотри так!
— А ты беги.
— Опять?
— Ага.
И я опять рванула. Ненадолго. Киш меня дождался на третьем круге за кургузым шалашом. И, подхватив, закинул связанные руки на его опорную рогулину. Вот, сволочь мстительная!
— Это некультурно! Мне неудобно так стоять. Да и зачем?
— У меня вопрос есть. Эльза, а как ты на стоянку вновь вернулась?
— Да я… Ап-пфу! Мне волосы мешаются! В одного из них из перстня.
— Знакомая вещица.
— Мстительная сволочь!
— Продолжай.
— Ап-пфу! А второму, — и, вдруг, зловеще улыбнулась. — между ног ударила.
— Похвально, — подобрался как-то весь мужчина.
И я в злорадстве не заметила, как оказалась вновь прижатой к Кишу целиком. И шалаш этот бесовский прочным оказался.
— Да что ты хочешь от меня? Киш? Киш-ма-ил? — я имя это по слогам произнесла уже в мужские сомкнутые губы.
— Эльза, бесценная, верберницу я не переношу. Семейная особенность. И мог… — провел он пальцами вверх по моим рукам. — проспать с нее до вечера, — руки мои, снявшись с рогулины, петлей повисли на его плечах широких. — И ты… — мужчина подсадил меня, прижав спиной к опоре.
— Прости.
— Теперь лишь искуплением. И извиняться за всё последующее не буду.
А дальше… бедный Сельдерин… Он где-то там. И ему так одиноко, холодно. А мне прекрасно бесподобно. И разве можно целовать вот так, чтоб позабыть про все на свете. Только я и он…И эти губы волшебные, всезнающие, эти теплые мужские руки… Но, надо что-то вспомнить… О, бесов чепчик. Как же хорошо. Но, надо.
— Ммм… Мне сказать тебе так нужно.
— Эльза, по-мол-чи.
— О, боже мой… Киш!.. У меня есть в Улисе жених.
ГЛАВА 16
Омада, предгорье Сай-Долей,
Солнечная дорога.
— Для меня новость эта значения не имеет никакого, бесценная.
Вот так вот… А что еще необходимо для разрастания проблемы, выпестованной затейливой женской логикой?.. Ну, яркие вспышки памяти и аналитический анализ. А как проблема развивается, как нагнетает состояние мерзостное души? Да очень просто:
«Значение не имеет никакое»… Пожалуй, он прав. С самой первой нашей ненормальной встречи, когда я красовалась в образе портовой чайки, Киш был прямолинеен в действиях. Как и сейчас. А к чему расшаркивания и объяснения? Лишит девичьей чести и не поклонится за честь оказанную такую… Бесов чепчик. Повторение слов. И о словах! «Бесценная». Конечно, я бесценна для него. Ведь исчезну в ночь и Киш не избавится от смертельного проклятья. Цена моей безопасности огромна. То есть бесценна… Как мерзко то на душе.
— Киш, почему? — заткнись и молча страдай! «Почему? Зачем?»
— Да потому что есть Книга судеб и там все прописано уже за нас… Эльза?
— А?
— Все очень просто. И мне наплевать на твоего жениха. Не он сейчас с тобой, а я.
— Даже когда принял меня за чайку? И тогда «Книга судеб» и прописанность?
— За чайку? — вскинул брови Киш.
Он уже давно отпустил меня и сам стоял теперь, облокотившись на опору шалаша.
— Угу, — вздохнула, почесав рукою нос. Да сколько ж можно со связанными руками…
— Иди сюда.
— Зачем?
— За нужным, — хмыкнул Кишмаил и сам потянул меня за надоевшую веревку. — Развяжу… Ты чайкой не представлялась мне. А вот наводчицей от банды Верховода вполне. Я так и подумал.
— Ты?! — изумилась я. — Но, зачем тогда вот это вот и то и… зачем?
— Понравилась.
Сказал и усмехнулся с какой-то странною тоской. А я ничего теперь не понимаю в этой новой жизни.
— Но, главное ты понял, да? У меня жених. И…
— Я понял. Ложись, Эльза, поспи немного. А я разожгу костер и подогрею чай. Нормальный.
Следующий день в пути запомнился двумя событиями: посещением «обочинного рынка» и… Сначала именно о нем.
Да это и не рынок был вовсе. Так, разложенные с обеих сторон дороги на циновках пучки из трав, корешки, похожие на скрюченные куриные конечности, фляжки мелкие с неизвестным содержимым, свистульки тростниковые и иная дребедень. Давно устоявшееся место продаж обоих приснопамятных племен. Однако, их представителей за этим благородным делом мы не застали. Лишь наплевательски брошенные ими «дары земель» на обочинных прилавках. Киш с прищуром поглядел вслед убегающим эх-тукийцам:
— Надеялись, что мы уже обратно едем. Из песков.
— Угу, наверное, — смотря в противоположную сторону, протянула я.
И даже как-то стыдно стало, узнав в одной из трех, мелькавших меж кустами спин знакомые заплаты на рубахе. Уж я их сегодня ночью разглядела практически в упор. Кух парализованный.
Кишмаил после оценки происходящего угрюмо поглядел на небо и пришпорил вновь коня. Ну и я за ним. Он вел себя сегодня точно так же — немногословен и зорок. Разве что ссадин добавилось на шее и лице, но обработать их нянюшкиной мазью мне не дали. Да и вообще с самого утра мой проводник был в наглухо застегнутой рубашке с опущенными до самых запястий рукавами. Какая сдержанность во всем. А мне б хотелось от него совсем-совсем другого. А чего? А чего
