не то пятки припечет.
И рванул по мосту. Мост не успел остыть, и подошвы поджаривало. Федор мельком взглянул на реку и обмер: под переправой медленно тянулась густая и черная, точно деготь, вода. Ее движение завораживало, казалось, огромная змея творит гипнотизирующий танец перед жертвой. Полкан толкнул Федора в плечо: «Чего застыл?» и поскакал вперед. Федор очнулся от наваждения и заметил, как на чугунном мосту лужицами растекается пена и разгорается изображение жар-птицы, а ногам становится совсем невмоготу. Он бросился догонять Максимуса, а солдаты уже шли навстречу, продолжая поливать мост и реку густой пеной.
Федор бежал по мосту, тот гудел, пена хлюпала под ногами, а Заручье приближалось. Наконец, Федор спрыгнул с моста и обернулся. Солдаты уже исчезли, как и противоположный берег. Мост тянулся бесконечной линией и терялся в тумане. Федор взглянул на подошвы ботинок: они дымились.
– Как-то странно, – задумался Федор, – отсюда река не горит.
– Это да, – согласился Максимус.
Федор подошел вплотную к берегу. Река неспешно несла воды, в ней отражались такие же ленивые облака и тусклый шар падающего за горизонт солнца. Черные воды блестели глянцем, точно не водой они были, а нефтью, невесть откуда разлившейся в Вологодской области. Федор хотел дотронуться до поверхности, чтобы понять, что же там, но Полкан остановил.
– Не надо, Федя. В этой реке не стоит купаться.
И Федор ему поверил.
– Смородина, потому что так ягода называется? – спросил он.
– Что? – переспросил Максимус.
– Я про реку, – поторопился объяснить Федор. – Она черная, как ягоды смородины.
Полкан присвистнул:
– Логика – зашибись! Но опять мимо, Федя.
Федор обиделся:
– Что не так?
– Все! – Полкан так развеселился, что начал гарцевать. – Было раньше такое слово «смород» или «смрад», то есть вонь, от него и пошло название реки. Понял?
– Врешь! – ответил Федор без особой уверенности.
Но Полкан лишь насмешливо прищурил правый глаз и оттопырил нижнюю губу. Федор попытался уточнить у Максимуса, но тот отмахнулся:
– Ты с Полканом не спорь – он у нас ученый, на филолога заочно отучился. А нам пора делом заняться. Я тебя, Федор, подбросил, как обещал. Так что здесь наши пути расходятся.
Федор растерялся: он был уверен, что и дальше пойдет с Максимусом.
– А где здесь дорога? – спросил он.
– Какая дорога? – левая бровь Максимуса поползла вверх.
– К мертвой воде, – продолжил Федор, чувствуя себя глупцом.
Послышалось всхрапывание: Полкан пытался сдержать смех, но выходило это у него плохо.
– Так нет тут дорог, – ответил Максимус.
– А как же вы ходите? – настроение упало до нуля.
– Так и ходим, – объяснил Максимус. – Каждый раз, как в первый. Ты бы еще спросил, почему тут асфальт не положили.
Федор пристыженно кивнул: примерно так и думал. Пусть не трасса, как в городе, но тропа с указателями, чтобы не сбиться с пути.
– Туда? – он махнул на север.
– Может, и туда, – согласился Максимус, – а может, на запад. Не угадаешь. Или выйдешь когда-нибудь к мертвой воде, или нет.
– В смысле?
– В смысле, что нет определенной дороги в Заручье к мертвой воде. Как повезет.
До Федора медленно, но верно доходило.
– А-а, вот оно как!
Максимус кивнул.
– Обратно так же? – уточнил на всякий случай Федор.
Максимус смотрел на него с нескрываемым любопытством, смешанным с иронией. Полкан задумчиво вертел сорванную травинку.
– Компас у тебя, конечно, есть? И припасы? – указал на рюкзак Максимус.
– Вода и пирожки, – упавшим голосом сообщил Федор. – А компас я не брал.
Максимус громко выдохнул:
– Ты о чем думал? Здесь не парк и не увеселительная прогулка! Отсюда можно легко не вернуться.
– Ты в его возрасте намного умнее был? – вмешался Полкан. – Кто в его возрасте думает? Одни гормоны бушуют.
Федор разозлился:
– Если бы я думал, я бы никуда не поехал. Потому что чем больше думаешь, тем больше понимаешь, что ничего не получится. Или думай, или делай!
Воцарилась тишина.
– А парень ничего, соображает, – одобрил Полкан и выжидающе взглянул на Максимуса.
– Не уговаривай! – отрезал тот.
Федор переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, что затеяли эти двое.
– И не собираюсь, – усмехнулся Полкан. – Мне это ни к чему.
Начало темнеть. Федор стал соображать, где лучше переночевать. Возле реки или пройти в глубь леса? Ни спального мешка, ни пледа он с собой не захватил. Зато спички и нож имеются, разведет костер и не замерзнет. А еще, говорят, огонь отпугивает хищников. Но ведь и Максимус, наверняка, не попрется на ночь глядя неведомо куда. Значит, можно, переночевать вместе, а утром уже решить, куда податься.
– Ладно, – вздохнул Максимус, постановив что-то для себя, – пойдешь со мной. Но предупреждаю: от меня не отбиваться и не спорить, если хочешь живым остаться.
Федор обрадовался: вот это повезло! Почему-то он ни на мгновение не сомневался, что с Максимусом обязательно дойдет до мертвой воды. А там… там видно будет. За это время Федор постарается выпытать у ходока насчет живой воды, ведь должен тот хоть что-то знать.
– Вот и ладно, – Полкан хлопнул Максимуса по плечу, тот поморщился. – Тогда я могу с чистой совестью прогуляться вместе с вами. Давно не омывал копыта в мертвой воде.
Глава десятая. Сирин
Максим не понимал, как дал себя уговорить. Да, собирался подбросить парня до Смородины, чтобы тот осознал, что шансов перебраться на другой берег у него никаких. Но в казарме находился Собакин, сволочной лейтенант, с которым у Максима пару раз случались конфликты. По мелочи, разумеется, но сознаваться, что притащил к реке парня, не имеющего отношения к ходокам, Максим не захотел. Собакин мог подгадить и Максиму, и Федору: настучать куда не следует.
Почему Собакин все еще ходит в лейтенантах, хотя его ровесники сплошь майоры, Максим не знал и знать не хотел. Видимо, разжаловали за что-то. С таким лучше не связываться: дороже выйдет. Потому Максим счел лучшим для себя не нарываться. А то Собакин объявит Федора шпионом, а Максима – сообщником. Доказывай потом, что не верблюд.
А бросить парня в Заручье, значит, расписаться в собственном сволочизме. Тот оказался настолько не подготовленным, что Максим понял: Федор без помощи не выживет. И более опытные ходоки гибли здесь, полезши куда не следует. Это Максиму в свое время повезло и одновременно не повезло, но он выжил. А Федор попрется на свою голову, Максим был готов биться об заклад. Не парень, а тридцать три несчастья.
Сюрпризом стало, что Полкан надумал идти с ними: ни разу тот не ходил в вылазки с ходоками. Но Полкан напустил на себя непроницаемый вид
