Вот так благодаря решительным действиям Цезаря, его легионариев и авксилиариев, была сорвана первая масштабная попытка мигрирующих в западном направлении германцев завладеть землями в Галлии. По сравнению с этим событием, нашествие других германских мигрантов — кимбров (кимвров) и тевтонов — прошедших через Галлию тридцатью годами ранее и разгромленных римским диктатором Гаем Марием, следует рассматривать как своего рода «разведку боем». Сообщения секванов римлянам о том, что после первой победы на Араре германцы широким фронтом вторглись в Галлию, с той же очевидностью, что и свидетельства самого Цезаря о скоплении свебов на правом берегу Рена, доказывают: поход Ариовиста не был изолированным предприятием, совершенным им на свой страх и риск. Нет, речь шла о начале широкомасштабного переселения, массовой миграции германских народностей, возглавленной самым выдающимся из их военных царей — вождем наиболее многочисленного и воинственного свебского племени.
Что касается самого свебского царя, то, по-видимому, именно Ариовист, с учетом «быстрокрылой молвы» (употребляя выражение Гомера), т. е. слухов, несомненно, многократно преувеличивавших достигнутые им успехи, и его личная харизма, послужили для все большего числа германских «вооруженных мигрантов» стимулом к тому, чтобы покинуть свои прежние, насиженные места поселения и присоединиться ко всеобщему миграционному потоку, устремившемуся на Запад, во главе со свебским «войсковым царем». Это решение было, вне всякого сомнения, принято и вандалами, жившими, из всех германцев, пожалуй, в наибольшем отдалении от свебов. Трудно понять, почему вандалы его приняли, но они его приняли, что подтверждается многочисленными археологическими находками, обнаруженными вдоль маршрута вандальской миграции из сегодняшней Нижней Лужицы и Силезии на Запад. Во многих местах вандальские артефакты соседствуют со свебскими. Но было обнаружено и немало обособленных, чисто вандальских поселений. Похоже, искушению присоединиться к общегерманскому походу на Запад поддались, в первую очередь вандальские роды, переселившиеся с Севера последними. Ибо, мигрировав из Скандинавии на европейский материк, они нашли лучшие земли уже заселенными своими предшественниками и были вынуждены удовольствоваться относительно небольшой территорией на левом берегу Виадра-Одера. Думается, немецкий исследователь Георг Дормингер совершенно верно указывал на то, что: «походы Цезаря дали решающий толчок культурным изменениям, возникновению новых политических образований, навсегда наложивших свой отпечаток на европейское пространство». Но не менее верным представляется и нечто иное (хотя, возможно, не столь важное, с точки зрения сложившегося в будущем европейского культурного и политического пространства): Цезарь оказал не менее решающее влияние и на судьбы погибших народов. Можно, пожалуй, даже утверждать, что с разгрома Цезарем «военного царя» Ариовиста у самых созданных самой природой врат, ведших в Рейнскую низменность, началось длившееся много столетий блуждание сбившихся (или, точнее, сбитых Цезарем) с пути германцев, завершившееся наконец утратой территорий восточногерманских племен, занятых славянами, и гибелью германских народов-мигрантов в невероятной дали от их исконных мест обитания. Герконунг Ариовист указал устремившимся вслед за ним со своей скудной северной родины на юг германским племенам «землю обетованную» — новую родину в Галлии, но римский империализм, применив свою недюжинную военную силу (превосходившую на тот момент германскую), не допустил, чтобы германцы этою «обетованною землею» завладели. Обширная Галлия с ее безбрежными, плодородными низменностями, с ее протяженными побережьями, с ее естественными границами на юге и востоке, вместе с лесистыми землями между Вистулой и Реном, могла бы вместить народы-мигранты с далекого севера, пришедшие завоевать германским мечом землю для германского плуга, и стать сердцевиной германской Европы. Но в тот раз у германцев не вышло…
В своих «Записках» Юлий Цезарь достаточно прозрачно намекает на всю глубину шока, испытанного разгромленными свебами, бежавшими от победоносных римлян без оглядки. Естественно, в своем «гиблом» (если употребить выражение из трагедии Эсхила «Персы») бегстве свебы увлекли за собой и сопровождавшие их народы-союзники — племена, присоединившиеся к дальнему походу свебов на желанный Запад, уверовав, как впоследствии уверовали их потомки, в гений своего вождя. Подобно тому, как археологи могут сегодня проследить путь вандалов к району стратегического сосредоточения и развертывания «народа-воинства» Ариовиста в устье Мена (нынешнего Майна), по артефактам, найденным в захоронениях, они могут удостовериться и в последствиях тяжелейшего шока, поразившего вандальских мигрантов в результате понесенного от римлян поражения.
Тот, кто испытывает шок, совершенно теряет способность ориентироваться, подобно человеку, ошеломленному т. е., буквально, оглушенному сокрушительным ударом по шелому, т. е. шлему (понимай — по голове, покрытой этим шлемом), СБИВШИМ ЕГО С ТОЛКУ (в буквальном смысле слова). После жестокого разгрома Цезарем германцев, их осуществляемый изначально объединенными силами, единый, великий Западный поход сменился многочисленными, разрозненными, одиночными, не согласованными операциями. Главная, общая цель — захват галльских земель на Западе (естественно, не политическая, но от того не менее совершенная, в качестве практического решения) — теряется ошеломленными германцами из виду, застилается, словно туманом, целями частными, мелкими, зато кажущимися более близкими, достижимыми и соблазнительными (например, присоединиться к победоносным римлянам в деле покорения теми последних галльских кельтов, еще сопротивляющихся Цезарю). Вместо захвата земель в Галлии германцы отныне готовы довольствоваться военной добычей, предпочитая возможность кратковременного обогащения долгосрочному, на века, решению своей главной проблемы. Бургунды и вандалы примыкают к Цезарю, предоставляя ему в помощь воинские контингенты для окончательного подавления сопротивления отважного кельтского вождя Верцингеторикса (Верцингеторига), ведущего упорную многолетнюю борьбу против римских захватчиков:
«Так как Цезарь знал о численном превосходстве неприятельской конницы и, будучи отрезан от всех дорог, не мог получить никакой поддержки ни из Провинции (нынешнего Прованса, Южной Франции — В. А.), ни из Италии, то он послал за Рейн к покоренным в предшествующие годы германским племенам (точнее говоря — не покоренным, а разбитым и отброшенным за Рен германским племенам, здесь Цезарь явно выдает желаемое за действительное, откровенно льстя римскому самолюбию — В. А.)гонцов, чтобы получить от них конницу и легковооруженную пехоту, сражающуюся в ее рядах Самый город (непокорных галлов — В. А.) Алесия (Алезия — В. А.) лежал очень высоко на вершине холма, так что его можно было взять, очевидно, только блокадой….После начала (римлянами осадных — В. А.) работ завязалось кавалерийское сражение на равнине, которая, как мы выше сказали, простиралась на три мили между холмами. С обеих сторон идет очень упорный бой. Когда нашим стало трудно (под натиском галлов, пытавшихся прорвать кольцо римской осады — В. А.), Цезарь послал им на помощь германцев обращенные в бегство враги затруднили себя своей многочисленностью и скучились в очень узких проходах, оставленных в ограде (для совершения вылазок — В. А.). Тем ожесточеннее их преследовали германцы вплоть до их укреплений (быстро возведенной галлами стены из глины и связок хвороста — В. А.). Идет большая резня. Некоторые (галлы — В. А.), бросив коней, пытаются перейти через ров и перелезть через ограду Но и те галлы, которые были за укреплениями, приходят в не меньшее замешательство: им вдруг начинает казаться, что их атакуют, и они все кричат: «К оружию!» Некоторые со страха вламываются в город. Тогда Верцингеториг приказывает запереть ворота, чтобы лагерь не остался без защитников. Перебив много врагов и захватив немало лошадей, германцы возвращаются в лагерь…»
