его, прошу, — взмолилась я и шагнула вперед, — он просто хотел помочь, мы боялись тебя, что ты обвинишь меня или замучаешь!..
— Обвиню? Верония… — Опекун мельком глянул на меня и наклонился, упираясь локтями в колени. — И ты променяла меня на него.
Он качал головой и постукивал тростью об пол. Тук, тук, тук — словно по голове били, отсчитывая мгновения. Я озиралась, но защититься было нечем, только если порыться в шкафу. Свет помешает опекуну быстро остановить меня, но он же такой сильный, и его люди внизу. А еще Аделф с ними, что они делали там? Безумно хотелось верить в его невиновность, хотелось сбежать, забыть этот кошмар и скорее. Но как, Посланники света, как?
— Ты провинилась, полюбив не того мужчину, — вздохнул опекун, — как же мне наказать тебя?
* * *
Мы приехали следующим вечером. Опять темнота, словно после ужасного вечера не было рассвета. Окна в карете закрывали шторы, а черные приспешники опекуна не давали выглянуть наружу. Пару раз я пыталась это сделать, только бы поругаться с ними и выместить гнев, но успевала только глотнуть свежего воздуха.
Весь день мы тряслись по ухабам, один раз колеса стучали о мостовую и раздавались звуки города. Можно было выскочить на ходу из экипажа и позвать на помощь, но люди опекуна так просто не отстанут. Если кто-то и заступится, то в любом случае вмешаются стражи закона, и меня вернут хозяину. Нет, лучше доеду, а там видно будет, не на казнь же отправили.
Не знаю, что стало с Аделфом. Я успела только кое-как затянуть шнуровку на спине, прежде чем оказалась в экипаже вместе с двумя незнакомцами в черном. Некогда высокая прическа лежала на шее, из-за краски для ресниц слипались веки. Но это было мелочью — что сделают с Аделфом, куда увели?
В груди тянуло при мысли об этом. Даже хотелось, чтобы он действовал по указке опекуна, тогда беспокоиться не о чем. Наивная мысль: если от меня просто хотели избавиться, то к чему спектакль? Нет, если Аделф и солгал, то ради моего состояния. Сейчас не получалось его винить, ведь беднягу схватили, уволокли и неизвестно, что сделали. Собственная судьба так не волновала, неужто действительно влюбилась?
Вновь потерять Аделфа было невероятно трудно. Особенно это чувствовалось, когда экипаж остановилась, и незнакомцы грубо схватили меня за руки, выводя во мрак ночи. Я принялась дергаться просто от злости, пусть этим истуканам тоже будет плохо. Меня завели в высокое здание с множеством горящих окон, потом долго водили по узким коридорам. Терракотовый ковер, дощатые стены, вдоль них стояли узкие столики с вазами — аккуратненько, аж противно. Все изводило, я не хотела здесь находиться, не хотела видеть всего этого!
Истуканы исчезли, когда завели меня в комнату. Потолок тускло светился, широкое окно закрывала красная штора. В полумраке сияла лакированная поверхность стола и резная спинка стула, но ярче всех горела женщина, которая сидела на нем. Хотя ее трудно было заметить за большим бюстом. Никогда не видела, чтобы такую пышную грудь выставляли напоказ. По краю декольте тянулось кружево, и издалека казалось, что только оно прикрывало соски.
— Верония, я полагаю? — спросила женщина.
Голос у нее был гулким и немолодым. Я с трудом перевела взгляд на ее лицо и увидела пухлые щеки, морщинистые губы и глубокую складку между бровями. На дряблой шее мерцало колье, платье из темно-желтого шелка блестело, еще браслеты, кольца… в глазах рябило. Несмотря на возраст, ее темные локоны свободно лежали на плечах, как у молодой кокетки.
— Меня зовут Делия, — представилась женщина, — присаживайся, чаю?
Она указала на пару кресел, между которыми стоял столик. Не дождавшись ответа, она позвонила в колокольчик, и в ушах кольнуло от тонкого звука.
— Ну же, садись. — Делия подошла и взяла меня за локоть.
Она не обращала внимания на помятый вид и казалась приветливой. Подлизывалась. Где же мои тюремщики? Хотелось к ним, и вообще куда угодно, только подальше отсюда.
Я обрадовалась, когда дверь комнаты открылась. Успела представить, как меня заберут отсюда, плевать кто и куда. Но вошла служанка с подносом, и я заскрипела зубами от злости.
Делия усадила меня в кресло, сама села в соседнее и принялась разливать чай. Из чашек поднимался дымок, раздавалось осторожное позвякивание, служанка вышла, дверь со щелчком закрылась — так по-домашнему. Напоминало утро из прошлого, когда горничная приносила в мою спальню чай с молоком и тихонько готовила платье на день. Только это не дом, даже не замок, а ссылка.
— Тебе объяснили, что это за дом? — спросила Делия и протянула ко мне руку.
Я дернулась, но она всего лишь заправила локон за ухо. Было не страшно, просто столько всего свалилось, что чудились новые напасти. Делия прищурилась, будто что-то поняла для себя. Не нравились мне ее карие глаза, слишком внимательные.
— Бордель, — ответила я и затаила дыхание. Посланцы тьмы, как меня угораздило попасть в такую историю?
— Не бордель, девочка, никогда не произноси это слово в моих стенах. — Делия обиженно хмыкнула. — Это дом невест. Не обычных, а тех, кому посчастливилось обрести второй шанс стать полноценными членами общества.
— В чем же разница?
Я ее не видела. Шарвай где-то услышала сплетни про эти дома невест, прикрывая рот ладошкой, она рассказывала, что господа ходят туда для развлечений.
— Разница в том, что мои девочки выходят отсюда женами, — пояснила Делия, отпивая чай.
— Любопытно, чем необычные невесты заслуживают это? — Я говорила медленно, пытаясь сообразить. Слава свету, мне до сих пор не верилось, и ужас ситуации несильно терзал.
— Не прикидывайся скромницей. — Делия с интересом наблюдала за мной, ее глаза цеплялись, как крючки. — Невинных девочек не присылают сюда. Здесь оказываются те, которые опозорили семьи, и их хотят выдать замуж и избежать позора. Вот только семьи не знают достаточно непринципиальных женихов, которым подойдет такая. Смолчать об особенности невесты опасно, ведь новоиспеченный муж может поднять скандал после брачной ночи. А я знаю многих, кто не побрезгует испорченной невинностью и даже будет рад, если будущую супругу обучат исполнять его желания.
— Почему они не могут воспользоваться услугами падших женщин?
Я еще надеялась на откровение, которое развеет страхи.
— Репутация, девочка, репутация, — протянула Делия, отпивая из чашки, — мои женихи не так молоды и красивы, как в твоих мечтах. Им не нужны наследники и хочется только потешиться на старости лет, при этом не рискуя получить дурную славу и отравить себе остаток дней. Падшие женщины, знаешь ли, любят шантажировать клиентов. А супруга не станет распускать
