было необходимо, чтобы появился новый человек, с коллективистской психологией и новой, невозможной при капитализме, мотивацией к труду. Бердяев пришёл к выводу, что в результате целенаправленной политики Советской власти и Коммунистической партии в СССР выросло поколение молодёжи, которое понимало задачу экономического развития страны не как личный интерес, а как социальное служение.
Но в этом же заключалась и слабость вульгарно-коммунистического способа производства: для своего эффективного функционирования он требовал определённой, специфической трудовой психологии и массового трудового энтузиазма. (Это обстоятельство должно предостеречь от попыток воспроизвести старую экономическую систему в новых исторических условиях). Но вера в «светлое будущее» не может эксплуатироваться бесконечно. Постепенно происходило становление нового типа личности с иной, чем прежде, иерархией ценностей. С развитием общественного производства возникали и росли новые материальные потребности людей в автомобилях, дачах, дорогой электронике, модных вещах. Советская экономика по ряду причин не могла в должной мере удовлетворить растущие потребительские запросы граждан, что вызывало социальную напряжённость в обществе и снижало стимулы к труду. Коммунистические идеалы постепенно отступали под натиском индивидуализма и цинизма — бытие определяло сознание. По мере того, как труд терял солидарный характер, советская экономика стала проигрывать обновленному капитализму. Дальнейшее известно: потеряв веру, мы потеряли всё.
Общественное бытие определяет общественное сознание — этот универсальный закон истмата действовал и в СССР. Уровень развития и характер существовавших производительных сил объективно требовали других, не вульгарно-коммунистических, производственных отношений. Общественное бытие определялось тем фактом, что далёкая от воплощения коммунистических идеалов экономическая и социальная реальность вступала в противоречие с существовавшим в стране вульгарно-коммунистическим способом производства. Это «раздвоение» общественного бытия предопределяло «раздвоение» общественного и индивидуального сознания. В эпоху побед преобладали идеалы, но с каждым последующим поколением «разлом» в сознании увеличивался.
Период крушения СССР, для которого был характерен небывалый всплеск частнособственнических инстинктов, демонстративный разрыв с прежними моральными и нравственными нормами можно рассматривать как бунт индивидуалистов в коллективистской стране. Прежде гонимые, отторгаемые обществом эгоисты и эгоцентристы захватили сначала информационную, затем политическую и, в конце концов, экономическую власть. Но их бунту предшествовала победа индивидуализма над коллективистскими идеалами в сознании значительной части советских граждан.
Тоталитаризм
Массовые политические репрессии 1930-1950-х гг., потрясающие своей кажущейся иррациональностью едва ли не в большей степени, чем кровавым итогом, — самая загадочная страница истории СССР. Не потому, что неизвестны факты, а потому, что до сих пор не проанализированы причины.
Самое ходовое объяснение сводится к тому, что репрессии явились следствием тоталитарного характера советского общества, причём тоталитаризм объявляется неотъемлемым атрибутом социализма. На этом либеральные демократы в силу ограниченности своего буржуазного мировоззрения заканчивают анализ. На самом деле это только самое начало пути, в конце которого мы обнаружим самую глубинную, фундаментальную причину массовых политических репрессий.
Главный признак тоталитарной политической системы — полное господство государства над обществом и индивидом. В этом заключается её отличие от обычного авторитарного (недемократического) режима, который стремится добиться лишь пассивного повиновения и внешней покорности граждан, не претендуя на полный контроль над их внутренним духовным миром.
Авторитарный режим, как правило, противостоит основной массе граждан (а граждане противостоят ему). Однако в некоторых случаях выдвигаемая им религиозная, национальная или социальная идея получает поддержку большинства населения. Наличие массовой социальной базы может радикальным образом изменить характер режима и создать предпосылки для его перехода в тоталитарную стадию. (Если Муссолини и Гитлер не получили бы поддержки подавляющего большинства народа, они, скорее всего, остались бы в истории банальными главами авторитарных правительств). В последнем случае власть активно вторгается в духовный мир индивида и пытается поставить под контроль даже мысли и чувства человека. Происходят монополизация власти в руках одной политической партии, сращивание политических и государственных структур. Общество теряет плюралистический характер. Самые малейшие отклонения от «генеральной линии» пресекаются и преследуются. Идеология правящей партии официально становится государственной. В её рамках формулируется цель, в достижении которой едины народ и власть. Формируется «образ врага» (мировой буржуазии, иностранцев или иноверцев). Однако самым характерным признаком тоталитаризма является не столько безраздельное господство одной идеологии, сколько нетерпимое отношение к любой другой, к инакомыслию вообще.
Собственно говоря, тоталитарные проявления присутствуют в любом обществе, даже в оплотах буржуазной демократии. Когда они — при наличии необходимых предпосылок — распространяются настолько, что изменяют характер политической системы в государстве, возникает тоталитаризм.
Сам термин придумал Муссолини, но тоталитаризм существует, вероятно, столько же, сколько существует государство. В прежние времена он чаще всего имел религиозную основу — вспомним инквизицию в Испании, диктатуру Савонаролы во Флоренции, теократические государства Востока. Да и сейчас в тех странах, где сильны позиции религии, действуют сильные тоталитарные тенденции.
Исходя из этих критериев, приходится (помимо своего желания, но подчиняясь логике объективного научного анализа) согласиться с антисоветчиками и признать тоталитарный характер советской политической системы. Действительно, неотступный контроль государственной машины над жизнью и даже мыслями советских граждан и, главное, её нацеленность на преследование всякого инакомыслия, малейшего отклонения от официальных догм — верные признаки тоталитаризма.
Причина установления авторитарных режимов — несоответствие тех или иных сторон существующей политической или экономической системы реалиям жизни и стихийным представлениям граждан о рациональном устройстве общества. Например, буржуазия, сталкиваясь с проблемами, неразрешимыми обычными демократическими методами, ищет выход в установлении диктатуры. В ХХ в. буржуазная диктатура была распространена не менее широко, чем буржуазная демократия. (Перед Второй мировой войной только в 11-ти европейских странах из 28-ми действовали демократические конституции). При определённых условиях буржуазные авторитарные режимы могут эволюционировать в тоталитарные. Авторитаризм и тоталитаризм — это защитная силовая реакция системы на её (системы) неадекватность.
В рамках этой логики очевидно, что причиной тоталитаризма в СССР стала неадекватность вульгарно-коммунистического способа производства реалиям ХХ в. Существовавшая экономическая диктатура проявлялась, в частности, в запрете — не по экономическим, а по идеологическим мотивам — частной собственности и предпринимательства. Масштаб связанных с этим ограничений экономических свобод граждан стал ясен только теперь. Сковывающие инициативу ограничения были наложены на работу по совместительству, размер оплаты труда. Административно-командная система, вопреки очевидной хозяйственной целесообразности, ставила преграды деловой активности руководителей предприятий. Государственная политика по отношению к деревне длительное время также имела ярко выраженные признаки экономической диктатуры.
Экономическая диктатура неизбежно отражалась и в политической сфере, вела к ограничению политических прав и свобод граждан. Неадекватность способа производства не могла не осознаваться людьми, в основном, конечно, на уровне обыденного сознания. Многочисленные идеологические запреты не могли не вступать в острое противоречие с обычным здравым смыслом рядовых граждан. Уравниловка, ограничения экономической и политической свободы, вопиющая бесхозяйственность (как следствие отсутствия у трудящихся
