о Брюсе. Он всегда ходил в церковь, посещал все мессы – только, заметьте, причастие не принимал, – и все это время он был по другую сторону, он не верил; а вот мужества, чтобы порвать с этими черными воронами, не хватало.
Кинтайр, который выслушал много полуночных признаний встревоженных молодых людей, негромко ответил:
– Ко времени своей смерти Брюс еще не решил, во что он верит. И не хотел причинять боль родителям из-за того, что могло оказаться интеллектуальным капризом.
– Хорошо, хорошо. А вы знаете, с кем он жил?
Кинтайр приподнял брови.
– Я удивлен, что он сказал вам об этом. Он представлял девушку как свою невесту. А в жилом доме сказал, что она его жена. Он больше заботился о ее репутации, чем она сама.
– Ерунда! – фыркнул Гвидо. – Кого он обманывал?
– Ннн… никого, кто ее знал. Он пытался, но…
– Но это была его первая женщина, и для него такое большое событие, что он никак не мог скрыть. Он вообще не умел лгать. Я приставал к нему, пока он не сдался и все мне рассказал.
– Это была ее идея, – сказал Кинтайр. – Он хотел на ней жениться.
– Как бы то ни было, – сказал Гвидо, – наш маленький оловянный Иисус не со всеми был так откровенен. Что еще он задумал? И не спрашивайте меня, связан ли я с этим. Посмотрите на его дела.
– Я могу, – сказал Кинтайр, – но вы объясните мне, о чем еще он плохо лгал.
Вернулась девушка с пинтой бурбона и счетом для Гвидо. Она так низко наклонилась, ставя бутылку и два стакана со льдом, что Кинтайр смог заглянуть ей под платье.
– Приятель, – сказал Гвидо, когда девушка снова исчезла, – Лаура сегодня как на иголках. Если вы этим не воспользуетесь, могу я.
– Зачем вы это мне предлагаете? – спросил Кинтайр. Он отказался от выпивки и предпочел пиво.
– Закончив здесь, я собирался отправиться в город. Побывать в кое-каких местах. Там дорого, но стоит того. – Гвидо взял свой стакан, помешал и выпил. – Работают до утра.
– Мне любопытно, где хронически безработный мелкий шоумен берет деньги на кутежи, – сказал Кинтайр.
Гвидо снова поставил стакан. За расстегнутой на груди рубашкой напряглись его мышцы.
– Не ваше дело, – сказал он самым мрачным тоном, какой Кинтайр от него слышал. – Забудьте, что я об этом сказал. Отправляйтесь домой и занимайтесь своими книгами.
– Как хотите. Но когда вас начнут официально допрашивать – а вас обязательно начнут, сынок, – не советую говорить о Брюсе так, как вы говорили сегодня. Все более и более начинает казаться, что вы его ненавидели.
Кинтайр не собирался уходить. Гвидо трудно понять, и это его беспокоило. Он может даже оказаться причастным к убийству. Кинтайр не хотел в это верить. Он надеялся, что эти презрительные и резкие слова только скрывают собственную боль и недоумение Гвидо. Но не был в этом уверен.
Нужно узнать больше.
Он откинулся и расслабился, стараясь вообще ничего не ожидать. Тогда ничего не сможет вывести его из равновесия.
Тем не менее третий участник встряхнул его.
К их кабинке направлялся человек. Очевидно, он только что расспросил официантку. В дорогом модном костюме и в плотно завязанных черных ботинках. И с очень молодым лицом.
Гвидо увидел его, и его пальцы, которыми он держал стакан, напряглись. На горле задергался пульс.
– Уходите, – сказал он.
– А что случилось?
Кинтайр не шевельнулся.
– Уходите. – Глаза его стали черными кругами в белом окаймлении. Говорил он напряженно. – Увидимся позже. Если останетесь, будут неприятности. Быстрей!
Кинтайр в этом не сомневался. В обычных обстоятельствах он бы ушел; он не любил напрашиваться на конфликты. Но он не думал, что какой-нибудь человек может быть хуже его внутреннего ужаса, а он чувствовал, что ужас по-прежнему готов охватить его, как только он перестанет сосредоточиваться на других проблемах.
Он налил себе остаток пива. И тут человек остановился у кабинки.
Он поистине молод, увидел Кинтайр, настолько молод, что ему, возможно, нужно фальшивое свидетельство о возрасте, чтобы покупать выпивку. Лицо почти девичье, с сонными глазами, и очень белое. Среднего роста, мускулистый и движется с уверенностью, которая подсказала Кинтайру, что он очень быстр на ногах.
– Ммм, – сказал Гвидо.
Молодой человек дернул голову назад.
– Он… уже уходит, – сказал Гвидо. – Прямо сейчас.
– Конечно, когда кончу пиво, – спокойно сказал Кинтайр.
– Допивайте, – сказал молодой человек. Голос у него бесцветный. Акцент не местный, но точно определить Кинтайр не мог. Более-менее Средний Запад. Чикаго?
Прекрасный повод показать себя.
– Не вижу, на каком основании вы можете распоряжаться, – сказал Кинтайр.
– Матерь божья! – прошептал Гвидо. – Проваливайте!
Молодой человек стоял какое-то время, задумчиво опустив веки. Потом сказал Гвидо:
– Хорошо. В другую кабинку.
– Не хотите присоединиться к нам? – спросил Кинтайр. – Поговорите, когда я уйду.
Молодой человек секунду-две думал. Потом еле заметно пожал плечами и сел в нескольких футах от Кинтайра. Гвидо дрожащими руками налил виски в неиспользованный стакан со льдом.
– Это… это Ларкин, – сказал он. – Терри Ларкин. А это профессор Кинтайр. Он был другом моего брата, вот и все.
– Вы из города, мистер Ларкин? – спросил Кинтайр.
Молодой человек достал пачку сигарет. Стандартная пачка, а вот самодельные сигареты в ней – другое дело. Он закурил, не обращая внимания на виски.
Кинтайр не стал бы считаться с обычным наркоманом: слишком разрушительно действие наркотиков. Но, несмотря на ужасные слухи, марихуана – мягкий наркотик, который позволяет сохранить контроль и, вероятно, причиняет меньше вреда, чем табак. Если дело дойдет до неприятностей, одна-две сигареты с марихуаной Ларкину не помешают.
– Мой друг, – сказал Гвидо. Он все еще был напряжен, его улыбка напоминала бессмысленную гримасу. Но было очевидно, что он надеется: эпизод закончится спокойно.
Но Кинтайр так не считал. Это не простое совпадение. Если бы Ларкину нужно было обсудить какое-то дело, пусть даже незаконное, У Гвидо не было бы причин опасаться неприятностей. Ларкин мог просто подождать, пока профессор не отправится домой.
Я задавал слишком много вопросов, подумал Кинтайр. Мог у кого-то здесь вызвать раздражение.
Поэтому свою бомбу он бросил очень осторожно.
– Возможно, вы поможете мне, мистер Ларкин. Вероятно, вы знаете, что брат Гвидо был убит. Гвидо не говорит мне, где был в это время, в субботу и воскресенье, и это может вызвать у него неприятности с законом.
Гвидо умоляюще посмотрел на Ларкина.
Ларкин сидел неподвижно. Так неподвижно, что прошло полминуты, прежде чем он шевельнулся. Потом взглянул на Кинтайра через женские ресницы и сказал:
– Он был со мной. Мы с ним в уикэнд собирали незабудки.
Кинтайр улыбнулся.
– Ну, если это все… –
