class="p1">— Не говори глупостей брат, он просто уставший.
— Да даже если не уставший, и демон в нём сидит, наш святой долг ему помочь и не поддаваться на провокацию демона.
— Согласен с братом, мы должны быть предельно терпеливы.
— Я вижу в этом охваченном злобой путнике наш тест. Неужели мы его провалим?
— Брат, ты как всегда в корень зришь, и как мы сразу не поняли, что это проверка великой веры.
— Значит решено. Относимся к нему как брату. Изгоним же беса примером нашего несгибаемого намерения следовать чистоте даже в мыслях.
Мужик и «третий» монах возвращались.
— … вот поэтому, вы и выглядите как неотёсанные бомжи — закончил «проповедь» мужик, «третьему» монаху, который шёл со сжатыми плотно зубами, явно терпящим лицом и смотря себе под ноги.
— Дорогой гость, мы подготовили тебе удобное место у костра и супа полную миску налили, а кипяток для чая уже поставлен — сказал с улыбкой «первый» монах.
— Вот и славно, хоть какая-то польза от той приметы с г**ном — у трёх монахов опять пропали улыбки — А вы что и посуду дополнительную носите с собой? — садясь на удобное приготовленное специально для него место у костра, и беря миску с похлёбкой и ложкой в ней, спросил мужик.
— Нет, мы путешествуем налегке, но мы подумали, что наш брат, что проводил тебя до реки, сочтёт за честь уступить тебе свою миску — сказал «первый» монах.
Глаза и так недовольного «третьего» брата, стоящего в сторонке, широко раскрылись от услышанного.
— Можно подумать у него выбор был, я же в г**но наступил — напомнил железный аргумент мужик, начиная есть, когда остальные ещё даже не сели.
«Третий» монах, недовольно оглядел виновато смотрящих на него … «братьев», а после, перевёл недовольный взгляд на того, кто оскверняет одним своим касанием его деревянную миску, перед которой прочитано больше молитв, чем перед алтарём.
— А можно… — начал «третий» монах.
— Нельзя, когда я ем, я глух и нем — тут же ответил мужик и усмехнулся — Понятия не имею откуда это, но звучит разумно — добавил он и продолжил быстро поглощать содержимое миски.
«Третий» монах с гримасой откровенного недовольства, стал быстро подходить к «дорогому гостю» и его остановил «первый» монах.
— Брат, я тебя не узнаю, где твои манеры? — с понимающим его гнев тоном, спрашивал спокойно и тихо «первый» брат.
— Где мои манеры? — недовольно, но тихо спросил «третий» — Этот вопрос я вам должен задавать. Что ж вы ему свои миски не предложили?
— Ты же знаешь у нас всё общее. Мы подумали что ты будешь счастлив за этот акт благородства, который мы решили уступить тебе — объяснил «первый».
— Даже не знаю как с вами расплатиться за этот подарок? — с радостным сарказмом спросил «третий», смущённого «первого», понимающего его настрой — Может ему ещё и мою порцию похлёбки предложите чтобы я трёхнедельный пост начал на денёк раньше? — спросил так же довольно «третий» «первого» и оба услышали скребки деревянной ложки по казану.
Оба посмотрели на пустой казан, из которого последняя порция была вычерпана в миску «дорогого гостя» и который уже принялся её поглощать. «Второго» и «четвёртого», видящих последние три миски с похлёбкой и четыре пары голодных глаз, смотрящих на них монахов, у которых завтра начинается их первый трёхнедельный пост, резко подтолкнула к действиям … вера … в негласное правило «кто не успел тот опоздал».
— Каша стынет братья, не дадим же ей остыть — сказал «второй» и сел наминать свою порцию.
— Как тебе можно отказать брат — сказал «четвёртый» и присоединился к брату.
«Третий» только дёрнулся к миске, как его остановил «первый».
— Брат, это всё же моя миска. Знаешь как много я над ней молился? А твой «не высокий» настрой, может свести на нет, всем мои труды. Поэтому сначала отчистись от негатива, а после поговорим — закончил «первый» под удивлённый взгляд «третьего», наблюдающего откровенную жадность бр… остальных.
«Первый» приступил к трапезе, а «дорогой гость» её закончил и обратился к «третьему».
— Вы что-то про чай говорили. Не нальёшь? — попросил «дорогой гость».
Троя монахов посмотрели на «третьего».
— Брат, покажи же наши манеры — попросил «второй».
«Третий» ещё раз озлобленно оглядел остальных.
— Конечно, … «братья» — сказал недовольно он и принялся заваривать чай — Вы «дорогой гость», вроде закончили трапезу со своей и моей порцией. Может теперь скажете нам, как же имя того, за кого сердце так и рвётся прочесть молитву?
Мужик отложил грязную чашку в сторону и опустил голову с глазами.
— Я не знаю — ответил он.
Монахи на него внимательно посмотрели.
— В смысле? — не понял «третий», замечая как злость внутри молчит.
— В прямом — ответил спокойно мужик с задумавшимся видом, смотря в пустую миску — Я проснулся в часе хоть бы отсюда, при пробуждении упав со склона и едва оставшись в живых — говорил спокойно и сосредоточенно мужик, что монахам сразу дало понять, дорогой гость говорить о очень важных вещах — А когда я понял что лишь чудом уцелел, то в попытке понять как я вообще там оказался, обнаружил, что ничего не помню из того, что было со мной до момента пробуждения. Моя голова помнить определения, понятия, и даже чьи-то высказывания, но не их источники. Я как эта миска, что балы когда-то набита до верхов, но отныне пуста. Меня словно ограбили и физически, и умственно, бросив на краю склона, с которого я всё же упал, но вопреки ожиданиям отнявших у меня, в буквально смысле этого слова, «жизнь», я выжил. И с верой в сердце в неизбежность справедливости всем и во всём, я намерен найти тех, кто со мной так обошёлся, чтобы напомнить о том, что возможно те выродки либо забыли, либо не знали… — монахи завороженно слушали мужика — … что от правды не сбежишь, а от справедливости не спрячешься, и лишь глупец может рассчитывать на иной исход.
Монахи с неподдельным восхищением смотрели на этого вдохновляющего оратора. После чего переглянулись, прейдя к общему не гласному выводу, что перед ними страждущая душа, что проходит испытание великой веры, на стойкость, непоколебимость и искренность его веры, в тяжких испытаниях забвения, с первых секунд которых, проверялось его тело и дух на прочность, которые он с честью прошёл.
— О дорогой гость, у нас есть булочки к чаю — тут же предложил «третий» дорогому гостю, уйдя за палатку и доставая свои булочки из торбы, которая где-то лежала
