нужно.
Прежде чем я успеваю осознать, что происходит, я оказываюсь на спине и смотрю в потолок. Затем он оказывается надо мной, и я чувствую первое скольжение его члена по моим складочкам.
Он прижимается всем телом к моему входу, затем останавливается, чтобы обхватить ладонями мое лицо:
— Ты моя, Зои. Как только это произойдет, пути назад не будет.
Я киваю, такая отчаянная и возбужденная, что, думаю, в этот момент согласилась бы на что угодно:
— Я твоя. Теперь просто двигайся или сделай хоть что-нибудь.
Он скользит в меня, но не до конца. Ровно настолько, чтобы мы могли чувствовать друг друга. Мы оба стонем в унисон. Это хорошо, лучше, чем я могла себе представить.
Брок выходит только для того, чтобы снова вонзиться, но на этот раз он проникает по самое основание, полностью погружая свой член в мое узкое влагалище.
Я хнычу от внезапной боли, чувствуя себя переполненной. Тем не менее, я заставляю себя делать глубокие вдохи и помнить, что скоро все закончится. Медленно, шаг за шагом, боль начинает утихать.
— Ты как? — он все еще замер во мне и если бы не то, как он тщательно контролирует собственное дыхание, я бы и не поняла, что ему тоже тяжело.
— Лучше, — шепчу я это слово, медленно пытаясь расслабить свои группы мышц.
Он все еще ждет, давая мне больше времени, пока покрывает поцелуями мою шею сбоку:
— Ты потрясающая. Мы почти закончили с этим.
Его большой палец находит мой сосок и медленно обводит его. Между поцелуями и вниманием, которое он уделяет моей груди, проходит совсем немного времени, прежде чем я начинаю умолять его снова двигаться.
Я кладу ноги на кровать, приподнимаю бедра, и вместе мы находим медленный ритм. Это нежный танец, когда мы работаем вместе, чтобы довести друг друга до оргазма. В моем теле взрыв удовольствия, перекрывающий осознание всего, кроме этого красивого мужчины и того, как он стонет мое имя.
Он скатывается с меня на кровать. Я скучаю по ощущению его веса на мне и по тому, как тяжело он дышал. Но больше всего я скучаю по его лицу в тот момент, когда он теряет контроль. Выражение удивления и благоговения в его глазах было тем, чего я никогда не забуду, даже если доживу до ста лет.
— Тебе что-нибудь нужно? — спрашивает он, выглядя таким обеспокоенным за меня.
У нас только что была самая удивительная связь, и его единственная мысль — обо мне. Осознание этого согревает что-то внутри моего сердца.
— Всего лишь дефибриллятор.
Он смеется над этим, затем встает с кровати:
— Оставайся на месте.
Вскоре он возвращается с теплой тканью. Он так нежно заботится обо мне, особенно нежно, когда я шиплю себе под нос. Мне больно, но я бы ничего не изменила. Эта ночь была всем.
* * *
На следующее утро я просыпаюсь счастливой и обиженной. Брок не захотел брать меня снова после первого раза. Он поклялся, что мне будет слишком больно, но это не помешало ему доставить мне множественные оргазмы в течение ночи.
Я не знаю, как я когда-нибудь опишу еще одного романтического героя, не представив себе лицо Брока. Каждый раз, когда я описываю рельефный пресс или идеальную задницу, я буду писать о нем. Он мой идеальный герой.
Брок уже в душе, и я прислушиваюсь к звуку льющейся воды. Я не знаю, хочет ли он больше, чем одну ночь. Я почти уверена, что он хотел, если то, что он говорил, доставляя мне оргазм за оргазмом, было каким-то признаком.
Но мы живем на противоположных концах страны. Он здесь, на озере Тахо, а я в Южной Каролине. Хватаю телефон и смотрю на карте. Это расстояние более двух тысяч миль и в двадцатичетырехчасовой перелет. Это чертовски сложные отношения на расстоянии.
Тем не менее, у нас могло бы все получиться, если бы он действительно имел в виду то, что сказал. Я всегда была упорной. Невозможно стать писателем и не развить в себе стальной стержень.
Приняв решение, я спускаюсь вниз. Я отпускаю Вуфера по его делам. Но сначала я должна разгрести снег, чтобы расчистить ему дорожку. Все время, пока я работаю, мое дыхание вырывается маленькими облачками в холодном утреннем воздухе.
— Должно быть, я тебя очень люблю, — бормочу я своему псу, пока он занимается своими делами.
Мы заходим внутрь, где я завариваю кофе. Это старый кофейник, который варит двенадцать чашек за раз. Совсем не похоже на мою навороченную машину, которая доводит одну чашку до совершенства.
— Мне так много нужно будет рассказать этому мужчине, — говорю я Вуферу.
Как только я произношу эти слова, во входной двери звякают ключи. Это странно. Брок не говорил, что у него есть сосед.
Войдя в гостиную, я замечаю худощавую женщину, которая входит с пакетом продуктов. Ее светлые волосы точно такого же оттенка, как у Золы, но глаза другие. Она одаривает меня сердечной улыбкой, когда видит меня, как будто ожидала увидеть именно меня:
— Прости. Я и не знала, что ты все еще здесь с Броком. Ты Зои, верно?
Я остаюсь как вкопанная, не зная, что сказать или сделать. Эта женщина слишком молода, чтобы быть мамой Брока, и я уже встречалась с Пайпер.
— О, не чувствуй себя неловко. Я никогда не возражала поделиться им. Мы обычно говорим об этом. Что ему нравится, что нет. Это не какой-то большой секрет. Давай, выпей чашечку кофе перед уходом.
Наконец, мне удается обрести дар речи:
— А ты кто?
— Я Аманда, его девушка, — ее яркая улыбка сползает с лица. — О, я ненавижу, когда он так делает. Он тебе не сказал, не так ли? Он думает, что это смешно или что-то в этом роде. Ты хочешь, чтобы я ушла? Ты можешь…
Ее слова доходят до меня:
— Он сказал, что вы расстались.
На ее лице появляется сочувствие:
— Ты открывала шкаф? Пользовалась хозяйской ванной? Что-нибудь делала, пока была здесь?
Я с трудом сглатываю. Я пользовалась гостевой ванной, только когда мы были внизу. Я заснула довольно скоро после этого. Меня подташнивает, и в горле жжет.
— Мне нужно идти.
— Я могу приготовить тебе завтрак, — предлагает она.
Я такая глупая. С чего бы мне думать, что такой парень, как Брок, заинтересуется мной? Я фигуристая и неуклюжая. Мои волосы всегда вьются, а ноги спотыкаются друг о друга. Все во мне занудное и неуклюжее.
Брок никогда бы не выбрал меня, когда у него может быть такая
