сказав это, но его подруги поддержали его.
- Пошли, - сказала девушка, державшая его, - пошли отсюда на хрен. Этот ублюдок воняет!
Лютер сделал еще один шаг в их сторону. Слим хотел было оттащить его назад, но не сделал этого, а просто остался на месте, как будто оставаясь совершенно неподвижным, он мог скрыться от глаз пьяниц.
- Эй, - сказал мужчина, - приятель. Разве ты не знаешь... тебя могут укусить, если ты не наденешь что-нибудь зеленое?
Девушка сделала несколько слепых шагов назад, увлекая за собой мужчину. По его глазам было видно, что он еще не закончил говорить, но ноги никак не могли его удержать. Его отстранили, и Слим был благодарен судьбе.
Просто оставь меня в покое, черт возьми.
Другая девушка, стоявшая ближе всех к нему, все еще смотрела на него.
- Знаешь, он прав. Плохая примета – не носить зеленое.
Лютер рявкнул и щелкнул челюстями. Вокруг его рта образовалась пенная борода, капли которой образовали чернильное пятно на бетоне под ним.
Девушка задрала рубашку, обнажив крошечные груди и тонкие треугольники бледной кожи вокруг ярко-розовых сосков. Ее ожерелье из клевера звякнуло само по себе, болтаясь на ее скомканной рубашке.
- С Днем Святого Патрика, - сказала она. Потом неловко повернулась и последовала за подругой из переулка.
Слим знал, что ему следовало бы обрадоваться, увидев пару грудей. Это было так давно. В последний раз он видел их года два назад, и они принадлежали Гретхен. Эта женщина готова была сосать член за окурок сигареты. Слим вспомнил, что даже не мог разглядеть ее соски сквозь грязь и жир.
Но даже при том, что вид чистых, молодых грудей был освежающим, он чувствовал себя более подавленным, чем когда-либо. Девушке не было стыдно показать их ему. С таким же успехом она могла бы показать свои сиськи куче червивого дерьма. Неодушевленная вонючая куча грязи.
Черт!
И Слим мог бы послать к черту День Святого Патрика. Или любой другой бесполезный праздник, если уж на то пошло. Наблюдая за бесчисленными группами шатающихся пьяниц, одетых в зеленые шмотки, Слим сжал кулаки, чтобы унять дрожь.
Плохая примета – не носить зеленое? Ты можешь укусить меня прямо здесь, сука!
Пока в его голове кружились мысли, Слим схватил себя за промежность и сжал, жалея, что у него не хватило смелости сделать это, пока девушка все еще смотрела на него.
Он не почувствовал, как кто-то потянул его за руку. Он смотрел в сторону улицы, наблюдая за другими пьяницами, выходящими из баров. Он думал о розовых сосках, уставившихся на него.
Он не чувствовал, как Лютер вонзает зубы в плоть его икры, как раз сбоку от берцовой кости, той части, которая онемела от болезни. Услышав слюнявое рычание, он обернулся и ахнул.
- Лютер, нет! - Он протянул руку и схватил горсть свободной кожи на задних лапах собаки, его мех был острым, как щетина метлы. Он попытался стащить с себя собаку, но Лютер был в другом мире. Мире, подпитываемом голодом и отчаянием. - Черт возьми!
Слим не хотел видеть свою ногу. Не после того, как перестал ее чувствовать. Он слишком боялся того, что там увидит. В последний раз, когда он видел ее, там была темно-красная открытая рана, которая отказывалась заживать, окруженная почерневшей плотью.
Но Лютер уже оторвал ткань от его штанины. Его морда была окрашена красным... болезненно красным. Темно-молочно-красный цвет. Пес на мгновение отстранился, чтобы проглотить изрядный кусок, и Слим, сам того не желая, опустил глаза на свою ногу. Когда кровь хлынула из рваной раны, запах исчез вместе с ней. В воздухе сгустился туман.
Слима вырвало прямо на грудь, но он все еще делал все возможное, чтобы удержать Лютера подальше.
Черная плоть потемнела и приобрела цвет, которого он никогда раньше не видел. Он был очень темный, чернильный. Вокруг черной плоти, забрызганной чем-то молочно-малиновым, была зелень. Распространяясь по голени и под икрой, змеясь по коже, которая всего несколько месяцев назад не была затронута его инфекцией.
Зеленый.
Мухи жужжали и ползали по открытой плоти, их шевелящиеся белые личинки зарывались в ткань. Отведав остро пахнущего мяса, Лютер проголодался. Как он ни старался, Слим ничего не мог сделать, чтобы удержать собаку от очередного укуса.
Когда рот Лютера сжался, укусив его за ногу, Слим мог только наблюдать, как собака набрасывается на него. Собака съедала размягченную, больную плоть, глотая один кусок за другим, ворча и фыркая на ходу.
У Слима было мгновение, прежде чем Лютер погрузился достаточно глубоко, чтобы почувствовать это, мимо мертвой черно-зеленой плоти к чувствительному мясу вокруг его берцовой кости, чтобы подумать о том, что пьяная группа сказала ему.
Разве ты не знаешь... тебя могут укусить, если ты не наденешь что-нибудь зеленое?
Он сунул руку в карман и вытащил смятую сигарету. Он зажал ее между потрескавшимися губами и стал шарить по карманам в поисках зажигалки, которой, как он знал, там не было.
Плохая примета – не носить зеленое.
Он закричал, когда Лютер снова прокусил плоть, и сигарета упала в растекающуюся лужу крови, впитывая ее. На этот раз он почувствовал это. Четко и ясно. Он посмотрел на свою изуродованную ногу и увидел, что часть его плоти все еще была окрашена в зеленый цвет.
Это не помешало собаке кусать его снова и снова, пока его зубы не заскрежетали по кости.
Перевод: Александра Сойка
Пари Паскаля
Рэт Джеймс Уайт
Призрачное пламя вспыхнуло в комнате, отбрасывая жуткие тени, которые двигались независимо от света, словно живые. Искаженные силуэты измученных, уродливых существ хромали и корчились в огненных сумерках, визжа и ревя, когда огонь пробегал по стенам, и длинные, похожие на пальцы щупальца электричества потрескивали в воздухе, как молнии. Призрачные фигуры кружились по комнате в безумном безумии, швыряя свои эфирные тела на стены и сбивая книги и артефакты с комодов.
Все больше странных призраков толпилось в спальне Джейми, пока он протирал сонные глаза и пытался сосредоточиться на хаосе, бушующем вокруг него. Темные отвратительные существа рычали, вопили и кричали на неизвестных языках. По крайней мере, Джейми пытался притвориться, что не понимает их, но он мог разобрать достаточно тарабарщины, чтобы испугаться. Все они взывали к душе Джейми. Джейми дрожал и молился, пот струился по его лицу, тело дрожало, крик застрял в горле.
Огонь вырвался из пола и окутал комнату дымом и пеплом. Внезапный, удушливый жар опалил воздух в его
