большинство едоков. А если честно – он уже даже не помнил, что ел на обед. Вот как, оказывается, заинтриговался!.. Ладно, будем надеяться, что сегодня он своё любопытство тоже насытит.
Насытить не удалось.
Через полчаса после его возвращения в свою комнату, заявилась Миранда.
Пришлось подняться к ней, и на более, конечно, широкой и мягкой постели, чем у него, два раза доказывать, как он её любит. И уважает. И ценит. Однако сегодня Мэлт даже не заикался о своих обычных «крамольных» мыслях и сомнениях. Не хотел «нарываться» на «пиление». Или скандал.
Когда Миранда уснула, долго лежал рядом, думая о брошюре.
Вот как чуял, что сегодня Миранда придёт – спрятал в матрац, в тонкую прорезь у изголовья, где уже хранился блокнотик с его дневниковыми записями, зажигалка-сувенир, и крохотный коробок с карманным Молитвенником. Иметь такой уже запрещалось – каждый Гражданин обязан все положенные Молитвы знать наизусть!
Мэлт, конечно, знал их… Но одно дело – когда словно безумный робот автоматически тарабанишь заученные слова… И совсем, оказывается, другое – когда медленно читаешь эти же слова, возвращаясь, перечитывая, и обдумывая глубинный смысл, заложенный в эти самые жгущие Душу слова…
Разбудил его сигнал побудки для его смены.
Миранда что-то промычала спросонья, и, не открывая глаз, грубо пихнула его твёрдым кулачком в бок:
– Заткни этот чёртов зуммер!
Он встал, и нажал кнопку реагирования. Теперь автомат в диспетчерской знал, что Техник второй категории, временно находящийся в комнате сержанта Миранды Лекс, встал, и идёт в Туалетный Блок… Сама Миранда встанет через час, по сигналу для Армейского персонала. Он хотя бы более мелодичный – не перепутаешь.
На завтрак опять оказалась каша.
Если бы Мэлт не был твёрдо уверен, что вчерашнюю макулатуру сожгли, он бы поспорил, что её привкус присутствует в вареве… Впрочем – как знать!..
Сегодня он прошёл в Архив сразу. Поэтому до обеда успел перенести на три упаковки больше. Лейтенант, обозрев освобождённое на полках пустое пыльное пространство, довольно кивнул:
– Хорошо, техник Гросс. Продолжайте в том же духе вот до сих пор! – он рукой показал, докуда полки нужно расчистить. Мэлт прикинул: если такими же темпами, как раз недели на две!
– Есть, продолжать, господин Лейтенант!
Однако поскольку он не перенапрягался, и давал себе всё так же передышку на лестничном пролёте между Уровнями, спина к ужину болела не сильней. А точно так же.
Зато Миранда до отбоя не пришла.
Он прикинул: точно! Её очередь стоять в суточном дозоре. Значит, сегодня он предоставлен самому себе. Отлично. Рука сама потянулась, словно лиса в курятник, скользнула в щель матраца…
Даже на ощупь чувствовалось: брошюра опасна. В её холодной гладкости и сопротивлении сгибанию было что-то… Древнее. Солидное. Монументальное. Он даже определений подобрать не мог! Но чувствовал – эта штуковина может изменить его жизнь… Есть в ней какая-то «роковая» тайна… Позволившая бы им всем…
Может, жить лучше?.. Или хотя бы понять, что там, в далёком прошлом, пошло не так… И – исправить давно забытые ошибки отцов, за которые живущее сейчас поколение вынуждено платить страшную цену. Отдавая жизни и Судьбы.
Когда и сама жизнь-то – превратилась в ежедневный Подвиг.
Гонку за выживание…
Войну до победного.
Он ведь слышал слухи и легенды, запрещённые, но всё равно кочующие от человека к человеку: раньше не было двенадцатичасового рабочего дня… И люди жили не на глубинных подземных Уровнях, а наверху – прямо под сводом Купола!.. И, если верить архивным фотографиям, раньше пшеницу сеяли прямо там, на поверхности. А не на полях под лампами, энергию для которых только-только и даёт полуживой реактор…
Он открыл первую страницу.
«Настоящее Техническое Задание регламентирует основные параметры колонистов, предназначенных для заселения планеты «Даная-3», системы Малый Лебедь, координаты…» – цифры ничего не говорили Мэлту. Да и плевать на них. Да, они живут на Данае-3. Правда, пока до «колонизации» её – как до неба…
Но сейчас главное – выяснить: что же это за «параметры» должны были быть у его… Предков, да. По-другому и не назовёшь.
«Основные нормативные показатели:
– средняя продолжительность жизни: мужчины – 78, женщины – 85.
– рост: мужчины – 180, женщины – 168.
– масса тела: мужчины – 82, женщины – 64.
– показатели гемоглобина в спокойном состоянии…»
Дальше опять шли параметры и цифры – они затрагивали все мыслимые и немыслимые, известные и неизвестные (таких оказалось гораздо, гораздо больше!) характеристики организма. Про некоторые (самые, наверное, простые и общие) Мэлт слышал, и даже знал результаты своих анализов. Другие являлись неразрешимой загадкой: например, такие как «скорость прохождения синапсовых импульсов в малой тинктуре», или – «минимальное время регенерации вазопрессивного рефлекса».
Подумав, Мэлт проглядел всё непонятное по диагонали. Ясно же, что если все эти показатели требовалось соблюсти, проектировщики Автовыводковых камер именно такой генный материал от проверенных доноров-производителей и заложат…
Вот: на предпоследней странице он данные по этим самым донорам и нашёл.
«… стволовые клетки отобраны в момент рождения, и хранились в соответствии с условиями ХНиП – 56/2417 – 13, до момента смерти отобранных индивидуумов, произошедших от естественных причин.
Социальный Индекс поведения соответствует стандартному значению.
Физические кондиции на момент смерти и данные авторегистратора аномалий и болезней позволяют сделать заключение о полном соответствии Норме.
Комиссия в составе:
Верховного Психоаналитика (шла фамилия и подпись выгоревшими чернилами),
Верховного Физиотерапевта (то же самое),
Министра по делам Колоний, и –
Министра Здравоохранения –
постановляет:
Признать пригодным в качестве исходного генного материала стволовые клетки:
– мужской экземпляр: Дэниэл Хэммет, европеоид, родители… – далее шли подробные генеалогические сведения вплоть до пятого поколения предков, выделявшиеся, как особо подчёркивалось, устойчивостью психики в любых ситуациях, сангвиническим темпераментом, настойчивостью в достижении целей вплоть до упрямства, отсутствием наследственных болезней, и абсолютной (это тоже подчёркивалось!) социальной совместимостью и толерантностью.
Мэлт не удивился, что в отношении «женского экземпляра» – Сэры Розенберг – отбор оказался не менее строгим. Из «характеристик» запомнились «доброжелательность, открытость, и мягкий юмор». (Интересно: где бы это в, например, Миранде – этот самый «юмор»?!)
На последней странице стояли все мыслимые и немыслимые визы уже низших и не столь ответственных чиновников по делам Колоний и разных Министерств: неразборчивые подписи, размазавшиеся полувыгоревшие оттиски печатей и штампов, и…
И больше в брошюре ничего не было.
Не веря своим глазам, он снова пролистал всё от начала до конца: нет, всё верно.
Основные параметры, характеризующие работу организма для мужчины/женщины, фамилии и анкетные данные предков для отобранных «экземпляров», и… Визы с печатями. И – штамп: «Высшая степень секретности».
