Слишком сложно объяснить. Настолько сложно, что я даже не могу однозначно сформулировать мотивы для себя. Но, единственно, за что я могу отвечать — это знакомое и горячо любимое мной чувство азарта. Она съест мой «десерт»! Я хочу поймать то чувство, которое сегодня ускользнуло. У меня своя шиза. И…
— У меня свои игры.
Глава 14. Признание Рафаэль
Отбрасывая в сторону вибрирующий пульт от плейстейшн, встаю с кровати. Мы сегодня договаривались потусоваться всей компанией с кикерами. Но еще рановато, а мне надо срочно валить из дома. Потому что Динку во дворе муштрует тренер. А у меня патология! Я хочу на это смотреть. Набрасываю длинный халат и снова выхожу на балкон. Опираясь локтями на перила, наблюдаю, как Дина выделавается на турнике. Ловкая как обезьянка и легкая как птичка. Повисает вниз головой. Кофта немного задирается, обнажая красиво прокачанный пресс. Ух! Форма у нее шикарная. Волосы подметают уже пробившийся газон. Отросли, слава Богу.
Меня опять бросает в чувство стыда и гадливости за наш общий «секрет». Но ты, Царева, сама припадочная идиотка без башни! Могла просто послать меня лесом! Но нет… Ударила по себе так, что наотмашь втащила и мне убойную оплеуху. Никто кроме меня не уловил, конечно. Иначе, я бы утонул в общественном осуждении. Не то, чтобы мне не похрен на общественное. Но деду точно не похрен. Он бы меня покарал!
Ее тренер уходит в дом. Заметив, что я наблюдаю за ней, Динка, снова начинает творить чудеса. Спрыгивает на руки и своими гибкими длинными ногами делает красиво. Словно у нее не колени, а шарниры. Гнется невероятно и растяжка просто…
Вау… Вау! Ну, супер-супер!
Завязывай уже Царева, по моим слабым местам топтаться своими изящными ножками. Я ж тоже могу «потоптаться» по твоим слабостям. Только у меня ручки. Ты любишь скрипку, я в курсе.
Делает мостик, встает на ноги.
— Хватит подглядывать, Дагер!
— Тебе нравится, что я смотрю, Царева, так что не надо мне тут, — ухмыляюсь ей.
— Мне нравится, когда смотрит тот, кто может оценить. А ты не способен ни на что, кроме влажных фантазий.
— Это не так.
Хотя и для «влажных фантазий» тут контента на убой просто! Но и эстет во мне в экстазе.
— Продолжай, Дина, — с барского плеча позволяю я, улыбаясь.
Да, мне тоже хочется немного ее пощипать в ответ.
— Пошел к черту, ты меня отвлекаешь, бездарь.
Ах, бездарь… Это я-то бездарь?!
Демонстративно отворачивается. И больше не дразнит, занимаясь какой-то «силовой».
Впервые за долгое время у меня возникает порыв взять скрипку. Под что ты там вздыхала, Кузнечик? Конечно же я знаю. Я перестал ее играть именно из-за тебя. Я тебе устрою «Музыкальный ад».
Достаю инструмент. Серафима стабильно ухаживает за ним, в надежде, что я вернусь к музыке. И сейчас на нем не пылинки.
Включаю скрипку в усилитель. Прохожусь смычком по струнам. Подстраиваю немного. Пробегаюсь по грифу пальцами вспоминая ноты. Разминаю суставы и уже уверенней прохожусь второй раз.
Выхожу на балкон с колонкой. Мне хочется, выдать идеально каждую ноту. Закрываю глаза на минуту, проигрывая мелодию в голове. А потом начинаю играть ее заново, уже касаясь смычком струн.
Звук неожиданно пронзает и захватывает, разносясь далеко в пространство. Я забываю с какой целью я это делаю, просто погружаясь в процесс. И не открывая глаз, позволяю тактильной памяти воспроизводить мелодию.
Это красиво… Я уже забыл, насколько это красиво.
В груди словно вибрирует камертон, извлекая из меня давно атрофированные чувства. В какой-то момент они мне показались слишком… уязвляющими. И я бросил скрипку. А теперь кайфую от давно забытой тонкой чувственности.
На последней ноте открываю глаза.
Динка…
Застыв, смотрит на меня своими огромными глазами. Так-то, Кузнечик… Я не бездарность.
Слышу сзади, в комнате всхлипы. Растерянно залетаю в комнату.
— Серафима!
Схватившись за сердце стоит в дверях.
— Дед! — кричу я испуганно, усаживая ее на кровать.
Слышу, как он торопливо поднимается по лестнице. Наливаю Серафиме воды из графина. Ее губы неестественно синие.
— Скорую?
Отрицательно качает головой.
— Ты так чудесно играл…
— Я выкину ее нахрен! — потрясывает меня.
Дед, поднявшись, трясущимися руками ищет в нагрудном кармане таблетки от сердца. Вырубаю быстро плазму. Там какая-то обнаженная непотребщина из новой игрухи.
— Может, скорую, Фима.
— Да все хорошо! — отмахивается она.
После того, как дед уводит Серафиму меня еще долго колбасит.
Ладно! Все нормально… Женщины просто чувствительны к этой мелодии. На концертах мамы постоянно рыдали!
Ставлю звук на минимум, чтобы слышал только я. И лежа, глядя в потолок играю еще что-то… Соскучился. За окном темнеет. Убираю скрипку в футляр. И только после этого понимаю, что практически окоченел. Дверь на балкон так и осталась открыта.
Закрываю, иду в горячий душ. В голову лезут картинки с Динкой. Но хрен тебе, зараза! И я пытаюсь переключиться на кого угодно, чтобы только не думать о ней. Не получается. Тогда — Ася! Это всегда работало. Но в этот раз… Переключиться на мысли об Асе не получается. В голове только Динка. Какая-то она… вкусная. Остро-сладкая. Как мой любимый соус — чили с ананасом. Вот выделяется на нее слюна и хоть тресни!
И хочется мне ее очень! Не столько физически, как ее внимания, признания, одобрения, вдруг доходит до меня. Вот, скормить ей насильно «десерт» хочется, и сожрать в ответ ее эмоции. Какие бы ни были.
«Штирлиц, это провал!».
— Нет… Нет… Нет… — ритмично стучусь лбом о прозрачную стенку душевой. — Ты не нравишься мне, Царева. Я тебя не хочу! Ты просто хорошо двигаешься. И все!
Но кто-то внутри меня не согласен. Хочется именно Цареву.
— Господи… ты решил меня покарать за «Кузнечика»? Я же раскаялся! Она же…
Давно уже не блеклая тощая мышь, кстати.
Нет!
Ни за что!
Надо просто…
Оборачиваясь полотенцем, выхожу в комнату и листаю на телефоне всех знакомых девочек, кого можно взять с собой на тусовку.
Contraria contrariis curantur! Кол колом, клин клином, короче, или как там точнее…
Вот, Лика. Изящная, не тупая. И только собираюсь позвонить… Смс-ка от Макса. Это он организует сегодня тусу.
«Раф, девочки просят, чтобы ты пригласил Цареву».
