— Я рада, что ты это сказал.
Мне даже не хотелось вспоминать, когда последний раз мне было так хорошо. Потом она спросила:
— Была одна женщина… Я тогда еще служил в полиции. Когда я был с ней, мне казалось, что я лучше, чем есть на самом деле.
— Это приятное ощущение.
— Но я все испортил.
— Это у меня лучше всего получается.
— Это не ответ.
— Я мог бы сказать, что дело в выпивке, но это не так. Просто у меня внутри есть кнопка для самоуничтожения. Я постоянно о ней помню.
— Ты можешь измениться.
— Не уверен, что мне этого хочется.
На этой печальной ноте мы заснули.
Когда я проснулся, ее уже не было. На подушке лежала записка.
«Во что это я вляпался?» — подумал я.
* * *
Сознание, полное чужих снов…
~ ~ ~
Я не собирался его убивать. Привычное выражение «вышло случайно» затаскано до невозможности. С его помощью можно оправдать все:
от
избиения жены
до
вождения в пьяном виде.
Вот и со мной «вышло случайно». То, что началось как попытка унизить, кончилось убийством. Вот как все вышло.
После рандеву с Энн, на следующий день, я встретился с Саттоном. Хорошее слово «рандеву», от него так и несет культурой. Итак, я чувствовал себя отлично, сильным и готовым действовать. Мы договорились, что Саттон заедет за мной к «Сипойнту», огромному танцевальному залу.
Здесь в конце шестидесятых я учился танцевать под музыку эстрадных оркестров.
И каких оркестров!
Брендана Боуера
«Индейцев»
«Первокурсников»!
Эти ребята выходили на сцену в девять и играли без остановки несколько часов. И здорово играли. Душу вкладывали во все:
от
«Подозрительного умишки»
до
«У меня нет ни цента…».
Если это и не было временем невинности, то уж точно — эрой энтузиазма.
Пока я сидел на набережной, в уме крутился мотив «Города призраков» группы «Спешиалз». В 1981-м песня стала хитом номер один и точно вызвала народные волнения в Лондоне.
Подъехал Саттон на «вольво». Машина была здорово побита.
Я сел и спросил:
— Где ты нашел эту рухлядь?
Машина оказалась с автоматической передачей, так что мы ровненько тронулись с места.
— Купил у одного шведа в Клифдене. — Потом взглянул на меня: — Как-то ты изменился.
— Изменился?
— Ага, у тебя на морде такая самодовольная ухмылка.
— У меня?
— Ну да, как у кота, сожравшего сметану. — Тут он хлопнул по рулю ладонью и воскликнул: — Понял… тебя трахнули… Ты, грязный пес, так ведь, признавайся?
— Мне повезло.
— Нет, ну надо же! Вот дает старина Тейлор. Кто это был, эта рок-певица, как же ее, Кэти Б.?
— Нет.
— Не заставляй меня долго отгадывать. Или подцепил шлюху?
— Энн Хендерсон.
— Мать погибшей девочки?
— Да.
— Господи, Тейлор, ну ты даешь!
Кэти Б. нашла адрес Форда. Когда я сообщил об этом Саттону, он спросил:
— Парень холостой?
— Да.
— Тогда давай заглянем в его нору, посмотрим, чем там пахнет.
Мы поставили машину у Черного камня. Башни Солтхилла нависали над нами.
— Какой этаж? — спросил Саттон.
— Первый.
Проникнуть в квартиру оказалось проще простого — замок был ерундовый. Мы вошли в богато обставленную просторную гостиную. Кстати, опрятную. На длинном журнальном столике лежала открытая книга — и больше ничего. Я посмотрел на корешок: «Поминки по Финнегану».
Саттон заметил:
— Ну конечно, будто кто-то это читает. Мы тщательно все обыскали, но ничего не нашли. — А потом спросил: — Ты уверен, что здесь кто-нибудь живет?
— В шкафу одежда, в холодильнике — продукты.
Саттон прислонился к стене в гостиной и сказал:
— Видишь этот ковер?
— Наверняка дорогой.
— Видишь, пол неровный? Вон там, у торшера, немного выше, чем тут.
— И что?
— Так давай эту дрянь скатаем.
Убрав ковер, мы обнаружили шатающиеся половицы. Саттон наклонился, отодвинул их и начал доставать из-под пола видеокассеты. Еще пачку журналов. Один взгляд на обложку — и сразу стало ясно: детская порнография.
— Положи эту гадость на стол, — велел Саттон.
Я послушался.
Мы проверили пару кассет. То же самое.
— Что теперь? — спросил Саттон.
— Подождем хозяина.
Мы совершили набег на холодильник, нашли очень симпатичные стейки, пожарили их. Примерно в половине седьмого — только я слегка задремал — мы услышали, как кто-то открывает ключом дверь. Саттон спокойно стоял. Форд вошел в гостиную и лишь тогда заметил нас. Саттон перекрыл путь к двери. Форд взглянул на стол, на лежащие там журналы и кассеты. Если он и запаниковал, то ловко скрыл. Только спросил:
— Что вам нужно?
— Информацию.
— Вот как.
— Расскажи мне про Сару Хендерсон и других девушек.
Форд сел, взглянул на Саттона и промолвил:
— Еще один бывший полицейский.
— Это важно?
— Нет, думаю, что нет.
— Тогда, мистер Форд, выкладывайте все.
— Да нечего выкладывать. Мистер Плантер любит молоденьких девушек. Иногда ситуация выходит из-под контроля, они начинают угрожать. Ну что я могу сказать? Они впадают в депрессию, слишком далеко заплывают.
До этого я сохранял спокойствие. Но что-то меня достало — самодовольное выражение, презрение в голосе. Я встал и ударил его по лицу. Схватил за грудки и поставил на ноги. Он плюнул в меня. Я оттолкнул его, он покачнулся, упал и ударился головой о журнальный столик. Остался лежать неподвижно.
Саттон пощупал пульс:
— Сдох гад.
