Мальвида фон Мейсенбуг.
Общение с Лу сильно изменило характер и привычки Пауля. Этот меланхолик и пессимист с суицидальными наклонностями стал весёлым жизнелюбом, поборовшим свою страсть к рулетке. Лу шутя обучала Пауля искусству «жить экономно» и весьма в этом преуспела, судя по тем дифирамбам, которые ей пел брат Пауля Георг, ведавший их общим наследством и с облегчением обнаруживший, что Пауль перестал докучать ему своими долгами.
Лу Саломе, Пауль Рэ, Фридрих Ницше.
Вообще, Рэ был из тех редких людей, совместная жизнь с которыми всегда легка, насыщенна и комфортна. Его редкий дар человечности Лу до конца оценила только с годами:
«…С Паулем нас свела не взаимная потребность в недолгой встрече, а то, что связывает навсегда. И если это действительно было так, то только потому, что он обладал абсолютно уникальным среди тысяч людей даром товарищества. То, что мне в силу детской наивности казалось естественным и само собой разумеющимся, было на самом деле чем-то исключительным…»
А тем временем Пауль скрытно страдал, наблюдая слишком очевидное сближение Лу с двумя молодыми людьми из их берлинского окружения, общение с которыми, казалось, интриговало её сильнее, чем старая дружба.
Одним из них был творец новой немецкой социологии Фердинанд Теннис, старше её на шесть лет. В 1897 году он выпустит книгу о культе Ницше, в которой оценит исследование Саломе об авторе «Заратустры» как «пионерское в правильном понимании этого особенного явления». Соперником его был Герман Эббингаус, берлинский приват-доцент, знаток экспериментальной психологии, на одиннадцать лет старше Лу.
И всё же никакие новые увлечения, по словам Лу, не в силах были затронуть глубинную ось их близости с Рэ. В главных вопросах вопросах её «карьеры в невозможном» она доверяла ему безоговорочно.
Помимо всего прочего, в обязанности Пауля входило ограждать нестандартность их отношений от досужих домыслов (впрочем, без превратных истолкований всё равно не обходилось).
Поэтому, вопреки своему прозвищу, именно он был стратегом их союза и ему принадлежал выбор их круга общения, который должен был быть, по его замыслу, равноудалённым как от светских салонов, так и от богемных сборищ.
Лу и Пауль жили вместе до 1885 года в Берлине, однако любовниками они не стали, таким было её условие. В Берлине они собрали вокруг себя группу друзей-учёных, в которую входили литераторы, историки, философы, психологи, педагоги, геологи, путешественники.
Пауль нашёл радикальное средство нейтрализовать интеллектуальных соперников, предложив Лу уехать в санаторий Грис-Меран в Австрии, чтобы в тиши поработать там над своими книгами. Она — над «Борьбой за Бога», он над «Восстанием совести».
Лу позднее всегда лукаво недоумевала, почему её первая книга была столь доброжелательно встречена критикой. По её словам, она писалась с весьма утилитарной целью — оттянуть, под предлогом серьёзной писательской работы, вновь было нависшую угрозу возвращения в Петербург. Родные Лу опять смирились, но потребовали не впутывать в «авантюру» фамилию семьи. И книга вышла под мужским псевдонимом Генри Лу. Тем не менее эта первая беллетристическая проба пера была встречена с энтузиазмом и оценена позитивно.
Даже Ницше из своего уединения ознакомился с обеими книгами и выразил своё мнение:
«Вчера видел книгу Рэ о совести. Какая пустая, нудная и фальшивая! Стоит говорить только о тех вещах, которые знаешь из собственного опыта.
Совершенно иначе я воспринял полуповесть Саломе. Форма мягкая, девичья, и её можно даже признать почти комичной, но само дело требует уважения, и если тут нет Вечной Женственности, которой обладает эта девушка, то, наверное, присутствует вечная мужественность».
Возможно, Ницше был польщён откровенной попыткой Лу переосмыслить опыт их отношений в истории близости героев повествования Куно и Маргариты.
Паулю действительно повезло значительно меньше: не только Ницше негативно оценил его книгу. Он пытался защитить свой текст в качестве диссертации и получил единогласный отказ.
Утраченные надежды привели к тому, что он решил расстаться с философией и в 1885 году начал изучать медицину. В 1886 году Лу и Пауль начали жить раздельно, поскольку, занявшись лечебной практикой, Пауль был вынужден каждое утро анатомировать и с этой целью снял себе маленькую комнатку возле университета. Возможно, для ликвидации совместного жилища были и другие причины, но об этом ни один из двоих сведений не оставил.
После успешного завершения своего обучения в Мюнхене Пауль поселился в Штиббе, в Западной Пруссии, в имении своего брата. Здесь он служил врачом, следя за здоровьем работников, трудившихся на ферме в поместье.
Став врачом, он вёл себя как последовательный поборник идеи равенства людей: помогал бедным, слабым, тем, кто не мог платить за лечение. Пауль лечил бедных со всей округи, часто за собственные деньги отправлял их в госпиталь в Берлин или Бреслау.
В конце жизни он поселился в деревне Селерина в Швейцарии, в том самом доме, в котором пятнадцать лет назад жил вместе с Лу. В глазах бедняков, которых он лечил бесплатно, он был почти святым. Некоторые считали его священником, избравшим особую форму богослужения — творить добро среди бедных. Таков был парадоксальный вираж судьбы человека, писавшего книги, наполненные вольтерьянским духом и повествующие о земных корнях всяческих религий.
Он жил на мизерную лепту благодарности своих больных и, казалось, в большем не нуждался.
Любил горные прогулки и во время одной из них, 28 сентября 1901 года, поскользнулся на скале и насмерть разбился, упав в реку Инн.
Была ли это трагическая случайность? Исследователи не исключают версии о самоубийстве. Это страшное подозрение не давало покоя и Лу. Получив известие о смерти Рэ, она написала своей подруге Фриде фон Бюлов:
«Узнала, что он упал со скалы в Селерине, где мы провели когда-то лето. Погрузилась в старые письма, и многое прояснилось, всё, что было, ожило. Моё главное впечатление: много, очень много имела! В Пауле слишком много добра и богатства в расчёте на одну человеческую судьбу. Отсюда эта покорность…»
Похороны «святого врача» в Селерине походили скорее на некое траурное религиозное паломничество. Пришедшие проститься воздавали ему поистине королевские почести.
Ницшеведы недоумевают, почему самым значимым человеком в своей жизни Лу Саломе всегда называла Пауля Рэ. Именно его утрату она считала самой болезненной в своей жизни, а пять прожитых с ним лет самым полным воплощением своей мечты.
Забавный предрассудок: ставить качество человеческих отношений в прямую зависимость от исторического масштаба личности…
