варваров.
Лиза промолчала.
Стилизованный под грот бар отличался оригинальностью интерьера.
На стойке блестели кнопки. Стоило нажать на одну из них, и сверху, из грота, в точно установленный в ячейку бокал выливалась струйка огненной воды: джина, мартини, кампари, водки или виски – по желанию клиента.
Завсегдатаи прекрасно ориентировались в разноцветных кодовых кнопках, что и демонстрировали сейчас сидевшие в мягких креслах среди поросших шелковым мхом бархатных валунов Сергей Ягунин и Михаил Пращур.
– Как хорошо, что вы подошли, – увидев дам, тепло сказал Сергей Ягунин.
Подчиняясь законам джентльменства, устало поднялся из кресла, вслед за ним с видимой натугой приподнялся и Пращур. Покачав головой, он выдавил:
– Бедная девчонка! А как трактует дрессировщица, что же случилось со зверюгой: приступ бешенства?
– От близких людей нам нечего скрывать. – В словах Лунц прозвучала скорбная патетика. – Тигр кинулся на кусок мяса, спрятанный в складках юбки Лу – Лу.
– Вот это номер! – охнул Сергей Ягунин, залпом выпив содержимое бокала, представлявшее адский коктейль из водки, джина и кампари.
Негодующе раскачиваясь в кресле, Михаил Пращур спросил:
– Кто же мог пойти на подобную дикость? Ухажер, которому девочка дала отставку?
В этот момент появился Коля – Рибок.
Никого не приветствуя, тяжело рухнул в кресло. Налив себе водки, отхлебнул глоток.
Все молчали.
Чувствовалось общее напряжение.
Воздух казался наэлектризованным нервозностью и смутными подозрениями.
Наконец Коля – Рибок сказал:
– Многие видели нашу с ней ссору, но – клянусь своим бывшим чемпионским титулом! – я никуда не совал никакого мяса.
– А из – за чего ссора? – невинно поинтересовалась Лиза.
– Пустяки! – отмахнулся он. – Вечные опоздания Лу – Лу в тренажерный зал – а я за явку отвечаю.
– Никто ни в чем не обвиняет тебя. – Раздался сзади бархатистый голос Леонида Гридина.
Все обернулись и увидели хозяина.
От стрессовых ситуаций сегодняшней ночи его лицо выглядело более обрюзгшим, чем обычно.
– Я уверен, – продолжал Гридин, – это нелепая выходка какого – нибудь отвергнутого Лу – Лу осветителя, поваренка или швейцара. Сразу узнается неандерталец. Человеку с достаточным уровнем развития и в голову такое не придет.
– Не согласна, – подумала Лиза, медленно переводя взгляд с одного на другого. – Не шутка, а покушение. Да, иезуитское. Но это скорее говорит об испорченной изобретательности ума.
– И хочу предупредить, друзья, – попросил Леонид Гридин тоном отца – наставника. – Мы никуда не будем обращаться. Что могут привнести в наш клуб посторонние разбирательства? Склоку, сплетни, обиды.
Все одобрительно закивали. Взбодренный Гридин воскликнул:
– Только ради всего святого, не думайте, что я помешан на престиже клуба.
В конце концов важен не элитарный имидж, а та теплая атмосфера, которую ощущает каждый, даже впервые попавший в клуб. И тут я хочу обратиться к Лизе.
Стронувшись с места, он опустился на бархатный валун – пуфик перед ней, взял ее за руку и далее говорил вкрадчиво, подобно старой няне баюкая Лизу.
– Я счастлив, что вы пришли к нам.
Жаль, дебют совпал с драмой. Но вы проявили себя настолько собранной и бесстрашной, что я потрясен. Рука ковбоя – соколиный глаз!
– Он готов выдать мне почетную грамоту, как на прежних отчетных собраниях, – мелькнуло у Лизы в голове.
Пытаясь скрыть усмешку, она пробормотала:
– Сейчас жесткие времена, надо уметь постоять за себя.
А Лунц пришла ей на помощь, пояснив всем:
– Лиза закончила школу каскадеров.
– В Голливуде? – пошутил Сергей Ягунин, разрядив атмосферу.
Все засмеялись.
– Дрессировщице надо приказать вкалывать тиграм снотворное! – неожиданно заорал Коля – Рибок, и все понимающе переглянулись: перепады настроения характерны для стресса. – Я вон был в цирке – там они прямо засыпают на арене, зевают!
– Так если им там предложат фунт свежего мяса – тоже проснутся, – прошептал Лизе Михаил Пращур, а вслух громко сказал:
– Вы лучше посочувствуйте мне.
– А в чем дело? – встрепенулась Лунц, но дальнейшие игривые интонации Пращура успокоили и смягчили всех:
– Я сегодня вновь потерпел поражение на сердечном фронте. Стоило появиться за нашим столом этому гусару – коммерсанту Андрею – и все – мое фиаско.
Лиза насторожилась.
Ее бенефис – куда ни шло. Но как они восприняли еще одного новичка на «Пиратской палубе» – не перебор ли?
К счастью, выручил Коля – Рибок, по незнанию бросивший:
– А, это дружок Калюжного! Прямо киногерой. Нина растаяла.
– Я видел, как они отъезжали на ее роскошном «Альфа – Ромео», – откликнулся Сергей Ягунин.
– Ну вот, Садовник, – засмеялся Леонид Гридин. – А ты все дарил ей букетики пармских фиалок.
Всем стало весело, и Сергей Ягунин подлил масла в огонь: – Я чуть не слопал от зависти свой галстук, когда они отъезжали.
– А что Никита Калюжный? – спросил Михаил Пращур. – Сопровождал их?
– Хотите выявить всех, кому следует мстить? – с улыбкой поинтересовалась Ирена Лунц. – Успокою вас: он не оказывал содействия другу. Сам умчался с какой – то белокурой жизель.
– Да, я видел, – заметил Ягунин. – На классном «Мерседесе».
– Вы ошибаетесь, Сергей, – поправила Ирена. – У Никиты нет «Мерседеса». На «Волге».
– Да? – легко отозвался Сергей Ягунин. – Ну значит, я ошибся. Мне почудился «Мерс» цвета мокрого асфальта.
– Скажем так: престижные галлюцинации, – весело воскликнул Леонид Гридин.
Пока захмелевшие члены теплого содружества пикировались между собой, Лиза прикидывала, кто и с какими целями мог утащить браслет. Этот искусно выделанный мастером золотой круг с охапкой камней казался ей тем волшебным клубочком, который может привести к интересным разгадкам.
Впрочем, разгадки были пока за горами.
А вот вопросы накапливались.
Глава XVIII
С неуемным восторгом дикаря Андрей рассматривал ванную комнату в апартаментах Задонской.
Надо сразу признать: заводчик имел вкус к жизни. Посредине круглого помещения, украшенного гирляндами глициний, в мраморном полу были утоплены голубые джакузи с серебристыми рычагами и кнопками, по мановению которых тонированная под морскую вода вскипала пенными бурунами, массируя счастливое тело.
В данном случае сие везучее тело принадлежало Андрею. Довольно промурлыкав:
– Итак, переходим к водным процедурам, – по скользким ступенькам спустился в нирвану джакузи.
Напротив белели две кабинки, одна – сауны, другая – душевой, откуда вскоре выскользнула Нина, ослепив его гармоническим единством форм и содержания.
Ритм массажа джакузи стал более страстным, когда к Андрею присоединилась хозяйка.
Демонстрируя ей, с каким упоением он барахтается в закинутой ею пленительной сети, Андрей выдавил из себя расхожую фразу, сдабривая банальность проникновенным тембром:
– Я боюсь за тебя.
Смазывая свои плечи пахнущим жасмином гелем – явно от «Ив Роша» на Тверской – Нина ответила бодрым призывом:
– А ты мужайся, пастушок.
Не согласный с ролью пасторального пастушка, претендуя на роль падре,
