— Это предложение нулевого риска, миледи, от которого можно получить только удовольствие. Чтобы быть гарантированным.
— Но что, если…, — она сделала паузу, знакомая неуверенность охватила ее.
Мортимера всегда злило ее отсутствие реакции, ее гримасы боли и общий дискомфорт на брачном ложе. Он унизил ее перед врачами и открыто издевался над ее фригидностью. Спустя столько времени ее уже не заботило, что разочаровало этого грубияна, не говоря уже о том, что ему понравилось.
Но этот человек? Что-то подсказывало ей, что она не выдержит его презрения. Не могла рисковать.
— А если я не смогу получить удовольствие?— прошептала она.
На его лице собралась буря, которая каким-то образом, сделала его еще красивее.
— Женщина, в этом невозможном и чисто гипотетическом событии вина будет полностью лежать на мне. Я бы подвел нас обоих, и немедленно потребовал бы еще одну попытку.
Это не будет ее вина. Ничто из этого не было ее идеей, ответственностью, и на нее не было возложено даже выполнять свой долг по получению удовольствия…
Сколько ночей она пролежала без сна, охваченная воспоминаниями о той женщине, извивающейся под ним? Сколько раз она задавалась этим вопросом? Хотела? Жаждала?
Просто ради того чтобы попробовать то, что он с ней сделал.
— Один палец, — согласилась она.
Великолепие его победоносной улыбки ослепило ее, и ей потребовалось ошеломляюще много времени, чтобы понять, почему он похлопал по столешнице.
— Я бы помог тебе подняться, но, увы, даже мой палец не так силен.
Она открыла рот, чтобы выразить словесный протест, в то время, как ее тело двинулось подчиняясь, скользя по столу, пока ее ноги не оказались над полом.
Глаза сверкали, как у хищника, который преследовал только ночью, его рот опустился, завоевывая ее, прежде чем она успела передумать.
Глава 6
Это было так хорошо.
Его поцелуй мгновенно отбросил любое возражение, потоком тепла. Напротив, его губы были прохладными и сухими, когда они скользили по ее ошеломленному рту, тихо распутывая каждый узел ее напряженных, встревоженных мышц. Она ожидала от него страсти — умелого, искусного соблазнения и доминирующего мужского нетерпения.
Вместо этого она обнаружила уговаривающее и нежное исследование. Неторопливо и несложно. Несмотря на то, что он тщательно держал свое огромное тело подальше от нее, он каким-то образом запечатлелся в каждом ее дюйме.
И все же… ее не отвлекали бродячие руки или пылкое давление его требовательного возбуждения.
Все ее существо было сосредоточено на твердом, меняющемся давлении его рта, когда он покусывал краешки ее собственных губ, прежде чем проявить небольшое сосущее движение, потянув ее набухшую от страсти нижнюю губу, чтобы проникнуть меж его губ.
Господи, но это было прекрасно и… о!
Бархатное прикосновение его языка к уголку ее губ, лишило ее дыхания и всех мыслей в голове.
Она потерялась в соблазнительном пылу этого акта. Такое знакомое женщине, вышедшей замуж, и в то же время так чуждо. Этот человек во всем отличался от ее мужа. Его форма, запахи и чувства. Безопасность.
Это слово заставило ее на мгновение остановиться. Этот человек источал опасность. Излучал злобное пренебрежение ко всему надежному и разумному.
Ради бога, он был здесь, чтобы убить человека.
Так почему же ей вдруг захотелось прижаться к нему? Заползти в его объятия, как ребенок, и сделать его колыбелью силы…
Когда его ищущий язык, еще раз проверил топографию ее рта, она открылась для него со негромким вздохом, прежде чем полностью осознала, что сделала.
Встревоженная, она приготовилась к вторжению. Влажный, удушающий рывок, который вызвал бы столкновение губ с зубами и ощущение рвоты в горле.
Она чуть не умерла, когда он встретил ее язык своим, прежде чем отступить, проверяя изгиб ее губ. Это мягкое посасывающее движение привлекло ее язык к его рту, побуждая ее исследовать тепло там.
На вкус он был божественным.
И горький, и сладкий, как лучший темный шоколад. Он уступил ей место для исследования, лаская и дразня ее фигурами ласковых стрел и завитков. Она не знала шагов этого танца, но он вел ее с точностью и мастерством, на которые она полагалась.
Внутренние, гортанные звуки и глубокие, благодарные звуки подбадривали ее, вибрируя через ее губы, рот и позвоночник, достигая самой сути ее желания.
Она была настолько поглощена поцелуем – первым поцелуем, от которого по-настоящему сжались пальцы на ногах, – что не обращала внимания на другие его замыслы, пока холодный воздух не коснулся нежной кожи над ее чулками.
Со вздохом вырвав свой рот из его рта, она схватилась за кучу юбок, которые он собрал у нее выше колен.
— Да, придержите их там, это будет очень удобно, — убеждал он игривым тоном, хотя в его глазах блестело одновременно что-то дикое и коварное.
— Это не… какого черта ты … я не думаю, что мы…
Он прижал этот чёртов палец к ее губам.
— Сейчас не время размышлять, графиня, но почувствовать.
Ее горячее дыхание коснулось его пальца и остановило его взгляд, в то время как она дрожала и боролась со своими желаниями, своим прошлым и своими разрушительными тревогами.
— Я не знаю, что чувствую, — призналась она, не в силах сдержать тряску подбородка. — Я не знаю, что чувствовать. Как сделать все это, таким образом, чтобы…
Он провел тыльной стороной костяшек пальцев по ее подбородку, и поднял ее лицо навстречу своему.
— Ничего не делай, — твердо сказал он.
Она покачала головой, но он не отпустил ее.
— Я не понимаю.
— Мне предстоит выполнить восхитительную задачу. Однако у всего вашего восхитительного тела, есть только одна задача — думать и делать, как можно меньше. Не думайте обо мне. Не ищите удовольствия, позволь ему найти вас.
— Но…
— Делайте все что захотите, сопротивляйтесь мне, чтобы остаться
