он объяснял произошедшее тем, что во время казни его отметила Птица. До недавнего времени Магда единственная знала о его способности. Теперь, после убийства островного, всё могло поменяться.
Но, тем не менее, Магда никогда его не боялась. Другое дело, глупышка Найра. Она теперь будет всем рассказывать, что неоткукренная вода ей не страшна. И, конечно же, обязательно найдутся те, кто захочет использовать это в своих интересах. Магда не питала иллюзий насчёт славных горожан.
Всегда настроенная враждебно к Хранителям, она впервые подумала, что в Азаре многое устроено правильно. Когда лицо Найры очистилось от крови, стало видно, что нос сильно отёк, а левый глаз закрылся от кровоподтёка. Кроме того, бровь рассекла глубокая рана. Магда наложила на нос холодную повязку, сухо обронила:
— Бровь придётся зашить.
Найра испугано всхлипнула. Магда встретилась глазами с Гаем.
«Ты веришь в то, что она сказала?» — спросил её взгляд.
Он пожал плечами.
Чуть позже, уже зашивая рану, Магда вдруг подумала, что теперь у Найры будет отметина над глазом. Уж не о ней ли предупреждали Слепые водоросли?
Когда Найре полегчало, она рассказала очень странные вещи. О том, как пришла навестить Фриду и узнала, что сестра умерла. Как затем на мосту на неё напала ожившая кукла, она упала в Реку, но вода не причина ей зла. Как на берег ей помог выбраться калека из лечебницы, и они отправились в дом на горе, но по пути калеку убил страж городской стены. Найра в одиночку добралась до дома и там её настигла кукла. Их драка — и вновь чудесное спасение.
Слушая, Магда так разволновалась, что разорвала зубами все оставшиеся неиспользованными лоскутки. А Найра, по мере рассказа, как будто наоборот успокаивалась. Её глаза высохли от слёз, голос окреп.
— Вот, — она вытащила из корсажа тускло поблёскивающую цепочку и протянула Гаю: — Помнишь, я рассказывала о лодочнице, которая забрала такую же.
У Магды кольнуло сердце: «Когда это она ему рассказывала? И где была я?"
Гай повертел цепочку, протянул между пальцами, рассматривая звенья.
— На Азаре нет таких металлов, — задумчиво произнёс он. — Хотя, конечно, лучше спросить у оружейника Михо. Но, сдаётся мне, он такого не видел.
Магда осторожно взяла цепочку из его рук. Она была тёплой, словно человеческое тело.
— Как думаешь, откуда она? — спросила Магда у Гая.
— В моем прошлом мире таких не было, — ответил он. — Но, возможно, есть ещё миры. Или она осталась нам в наследство от более древних цивилизаций, существовавших здесь прежде. Как города, купол, башня.
— Древних цивилизаций? — переспросила Найра слабым голосом.
Гай обернулся к ней, смущённо кашлянул:
— Ну, это моя гипотеза.
— Что?
— Предположение. Видишь ли, азарцы ничего сами не создают. Мы всего лишь живём в декорациях, созданных кем-то прежде. Взять хотя бы купол. Кто его создал и с какой целью?
— Как кто? Маги Леса, чтобы защищать азарцев от мёртвых дождей. И потом, над Куполом живёт Праматерь с братьями.
Гай поморщился:
— Это всё мифология.
— Ты что, не веришь в Праматерь? — Найра тряхнула головой и тут же застонала от боли.
— Не совсем, — уклончиво ответил он. — В любом случае, сейчас неподходящее время для теологических споров. Лучше скажи, ты уверена, что видела эту куклу у старины Кларка?
— Да. Это была Молли. Точно Молли. Мы с Фридой ещё в детстве приходили с ней поиграть.
— В таком случае, нужно навестить Кларка и узнать, что это его куклы по городу и окрестностям бегают.
— Я вспомнила! — вскрикнула Найра. — Когда вчера я зашла к дядюшке Кларку — Магда, ты ведь тоже там была. (Магда кивнула). Он показал на меня и сказал Молли: помнишь, нашу Найру?
Гай взял со стола нож, сунул за голенище сапога.
— Зачем тебе нож? Дядюшка Кларк азарец, — недоуменно произнесла Найра.
— Так, на всякий случай, — туманно ответил он и добавил: — Я скоро вернусь.
— Я с тобой, — торопливо сказала Найра.
— Куда тебе?! — в один голос сказали Магда с Гаем.
— Я должна, неужели вы не понимаете?! — воскликнула она дрожащим голосом, глаза наполнились слезами.
— Нет, — отрезала Магда.
Гай взглянул на неё, потом на Найру, сказал:
— Идём, но только если кровотечение остановилось.
Не в силах сдерживаться, Магда подала ему знак: «Давай выйдем».
Они вышли на улицу. Гай закурил самокрутку с грибами, развеял рукой дым. Было по ночному свежо, и Магда плотнее запахнула накинутый плащ.
— Треска кузнечиков не хватает, — заметил Гай.
Магда бросила на него косой взгляд, резко бросила:
— Ты не должен был разрешать ей идти с нами.
— Почему? — он смотрел на белый дым от самокрутки, и со стороны могло показаться, что он совершенно спокоен и равнодушен к происходящему. Но Магда знала, что это напускное.
— Ты понимаешь, что она опасна? — спросила Магда. — После того, как вода стала ей не страшна, на неё нет управы!
— А на меня есть? — также безразлично спросил он.
— Не сравнивай! Ты — это ты. Я уверена в тебе.
Гай усмехнулся:
— Я сам в себе не уверен. Как же ты можешь?
Магда раздражённо взмахнула рукой:
— Узнав, что обработка на тебе не сработала, ты не стал кричать об этом на каждом углу. А Найра тут же побежала к нам.
— Она пришла за помощью.
Он что, издевается? Или на самом деле не понимает?!
— Гай, ей всё равно кому об этом рассказывать. Ты понимаешь? Просто она ещё не поняла, как может использовать свою способность. А если ей разъяснят? Неужели у тебя ни разу не было соблазна разделаться… — Она вспомнила про островного и запальчиво воскликнула: — Ты сам убил!
Сообразив, что сказала, в испуге замолчала и огляделась по сторонам. Но никого не было.
Вновь посмотрев на Гая, она встретилась с его пристальным взглядом, в котором было так много намешано: и досада, и гнев, и недоверие. Он вдруг стал ей чужим, как будто не было прожитых вместе лет. Память вернула назад, когда она лечила Гая после чудесного спасения от казни. Хадар обязал её каждый вечер писать отчёт, что изменилось в состоянии мокрозява. Она писала — хоть и чувствовала себя премерзко, но что делать? Единственное, что она описывала всё немного не так, представляла состояние больного хуже, чтобы он подольше побыл под её наблюдением. Магда даже думать не хотела, что однажды он выздоровеет, и она больше не сможет каждый день его видеть.
В тот вечер она тоже писала, присев на краешек стула, когда почувствовала на себе взгляд больного. Она и в другие дни его ощущала, но когда оборачивалась, мокрозяв закрывал глаза.
